«Реформы, а главное грамотность (хотя бы даже самое малое соприкосновение с нею), — продолжал Ф. Достоевский, — все это бесспорно родит и родило уже вопросы, потом пожалуй сформирует их, объединит, даст им устойчивость и… кто ответит на эти вопросы?… Духовенство наше не отвечает на вопросы народа уже давно… О ответов конечно, будет множество, пожалуй еще больше чем вопросов… но ответ родит еще по три новых вопроса, и пойдет это все нарастая, crescendo. В результате хаос»[88].
Распространение образования в низших классах вызвало тот же нигилистический эффект, что и в высших слоях русского общества веком ранее. И точно также пробудившиеся низшие сословия потребовали своих прав, которые также нечем было материально обеспечить. Их было нечем даже сдемпфировать из-за крайне ничтожной прослойки в России амортизирующего третьего элемента — образованных средних классов. Ситуация многократно осложнялась тем, что светское образование в России распространялось не постепенно, эволюционно, что позволило бы сформировать определенную культурную среду, а взрывообразно в последний момент.
Не случайно с началом революции 1917 г. В. Вернадский придет к выводу, что «в значительной мере все переживаемое находится в теснейшей связи с той легкомысленной небрежностью, с какой русское общество поколениями относилось к вопросам народного образования»>{923}. А. Деникин, подводя итоги, в свою очередь констатирует: «долгие годы крестьянского бесправия, нищеты, а главное — той страшной духовной темноты, в которой власть и правящие классы держали крестьянскую массу, ничего не делая для ее просвещения, не могли не вызвать исторического отмщения»>{924}.
Но главное, образование в российских условиях, порождало такие вопросы, на которые не могли ответить не только наследники феодализма, но и протагонисты капитализма. Для преодоления хаоса России требовались какие-то новые идеи…
Сталин и демография
До сих пор сущность и действие закона народонаселения не были поняты. Когда политическое неудовольствие присоединяется к воплям, вызванным голодом, когда революция производится народом из-за нужды и недостатка пропитания, то следует ожидать постоянных кровопролитий и насилий, которые могут быть остановлены лишь безусловным деспотизмом.
Т. Мальтус>{925}.
Совокупные демографические потери России от Первой мировой, интервенции и гражданской войны с 1914 по 1922 гг. составили ~16 млн. человек>{926}. Таким образом «демографический навес» угрожавший России до Первой мировой войны, уменьшился почти в два раза. Однако уже на следующий год после окончания интервенции в Советской России начался бурный восстановительный рост. Темпы прироста населения в 1923–1929 гг. превышали даже показатели начала XX в. и составляли в среднем более 2,5 млн. человек ежегодно>{927}.
И уже в 1925 г. Дж. М. Кейнс, выступая на Пленуме ВСНХ СССР, предупредит: «Я полагаю, что бедность России до войны вызывалась в значительной мере чрезмерным увеличением населения, чем какой-либо другой причиной. Война и Революция вызвали уменьшение населения. Но теперь, как мне известно, опять наблюдается значительное превышение рождаемости над смертностью. Для экономического будущего России — это большая опасность.