Тем не менее, начальное образование получит широкое распространение. Государственные расходы на образование за годы правления Николая II выросли в 6 раз, еще больше выросли расходы земств, которые покрывали более половины всех расходов на начальное образование. Но было уже слишком, слишком поздно… европейские рабочие к этому времени имели опыт образования уже 3–4-х и более поколений. Поколенческая преемственность образования, особенно на начальных этапах, определяет качество общественной среды и как следствие во многом качество самого человеческого капитала.
Законы о всеобщем обязательном бесплатном начальном образовании были приняты: в Пруссии в 1717–1763 гг., в Австрии в 1774, в Дании в 1814, в Швеции в 1842, в Норвегии в 1848-м, в США — в 1852–1900 гг., в Японии в 1872-м, в Италии — в 1877-м, в Великобритании и Франции в 1833–1880/1882 гг. В то же время многие из этих стран были гораздо богаче России и обладали на порядок большей долей средних классов, которые имели возможность задолго до введения бесплатного образования получить платное. В России же, по словам Р. Фадеева, потратившей «все свои силы без остатка на создание образованного русского общества»>{917}, его доля, по оценке С. Волкова, составляла всего 2–3% населения страны>{918}.
Причем в большинстве оно было замкнуто в своем «образованном» круге и с реальной жизнью не соприкасалось[87]. Как замечал в этой связи С. Булгаков: «Развитие производительных сил и вообще успешности производительного труда… в сущности находит далеко недостаточную оценку в нашем общественном сознании, встречает в себе высокомерное пренебрежительное отношение», в среде интеллигентских профессий, которые «обыкновенно оцениваются <…>, как нечто высшее, идейное, достойнейшее»>{919}.
Всеобщее образование было вопросом выживания России, однако с другой стороны оно же несло и смертельную угрозу. Ту угрозу, о которой предупреждала Екатерина II, которой боялись Николай I и Александр III, о которой писали Н. Тургенев и А. Кюстин, о которой твердили правые в Государственной Думе. Которую предрекал в 1810 г. Ж. де Местр: «Дайте свободу мысли тридцати шести миллионам людей такого закала, каковы русские, и я не устану повторять — в то же самое мгновение во всей России вспыхнет пожар, который сожжет ее дотла»>{921}.
Ф. Достоевский по этому поводу в 1877 г. замечал: «Да великий народ наш был взращен как зверь, претерпел мучения еще с самого начала своего, за всю свою историю тысячу лет, такие, каких ни один народ в мире не вытерпел… Не корите же его за “зверство и невежество”, господа мудрецы, потому, что вы, именно вы-то для него ничего и не сделали. Напротив вы ушли от него, двести лет назад, покинули его и разъединили с собой, обратили его в податную единицу и в оброчную для себя статью, вами же забытый и забитый, вами же загнанный как зверь в берлогу свою»