И в этот момент княгиня Порядка прокляла тот день, в котором Великой Прародительнице вздумалось сделать ее светлой. Она закрыла ладонями лицо, понимая, что никаких сил ей не хватит, чтобы остановить этот последний удар. Возможно, будь у нее магия, она тоже разрезала себе вены и спасла бы мужчину, которого любила больше жизни.
А когда через миг опустила ладони, чувствуя, что не может не увидеть того, что сейчас произойдет, ахнула, потому что все уже закончилось. И рядом с Леонарелом, мечом пронзенным насквозь, лежал умирающий, но все еще дышащий Дариэн.
В ту же секунду княгиня бросилась к темному, в чувствах к которому не могла признаться так долго даже себе самой. А вот теперь было уже поздно.
— Дариэн, — заплакала она, падая около него на колени и стирая капли крови с его подбородка.
Черные, как самая густая ночь, глаза посмотрели на нее с грустью.
— Прости меня, Дариэн, — всхлипывала она, гладя его медные волосы, которые и сейчас блестели стальным пламенем.
— Мне не за что прощать тебя, — тихо проговорил он, вдруг закашлявшись.
— Есть за что! — воскликнула княгиня. — Есть!
И порывисто наклонилась, целуя сухие и горячие губы с привкусом металла.
Дариэн закрыл глаза и с трудом поднял руки, заключив девушку в объятия, отчего она заплакала только громче. А потом положил ее голову к себе на грудь и осторожно провел по белым, как снег, волосам, пачкая их в багрянец крови.
— И ты меня прости, — тихо проговорил он. А затем добавил, словно в бреду:
«Но лучше уж сгореть душе, кровью истекать
Дерзко, глухо, колко,
Чем, сгорая изнутри, в бездне собирать
Серебро твоих осколков…»
Княгиня мгновенно вспомнила строки с тех листков, которые нашла у него в комоде. Стихотворение под названием «Подснежник». Вспомнила, с болью и тоской осознавая, что эти слова и вправду написаны про нее.
Отстранившись, она испуганно вгляделась в бледное лицо. Эленика поняла, что все хуже слышит его дыхание. И сквозь крупные слезы, застилающие взгляд, тихо попросила:
— Не умирай, пожалуйста…
Дариэн с трудом открыл глаза и улыбнулся.
— Любишь меня? — спросил он хрипло, снова проводя рукой по ее волосам.
— Что? — воскликнула она, не понимая, но он тут же добавил:
— Я умираю, Элен. Неужели ты все еще боишься? Глупая девочка…
Коснулся большим пальцем тонкой изогнутой брови, ласково погладил по щеке, стирая горячие слезы.
Девушка вздохнула и спокойно ответила:
— Люблю. Очень люблю…
Потому что и вправду скрывать больше не было смысла. Более того, это оказалось бы самой большой глупостью на свете — промолчать, когда самый главный мужчина в ее жизни находился на пороге смерти.
И тут же она снова склонилась к Дариэну, жадно касаясь мягких губ. Но на этот раз он сам прижал ее к себе, не давая отстраниться. Дольше, глубже и сильнее сливаясь с ней в одном последнем поцелуе. Вкладывая в него всю нежность, всю страсть и боль, которую испытывал теряя и снова находя свою «маленькую княгиню» спустя время. Несмотря на пропасть между их народами, несмотря на боль, которую они причинили друг другу из-за собственной глупости и гордости. И сейчас каждый из них понимал это как никогда ярко.