– Умер бы – сейчас бы сидел уже за столом с богиней! Хотя ты не сидел бы, лежал бы в какой-нибудь люльке, а мамка тебя бы покачивала! Боги, страшненький-то ты какой – ужас просто! – Я рассматривала слишком массивные выступающие косточки над бровями и щупала горбик на его спине, который лет через двадцать вырастет во вполне себе приличный горб. – Ты хоть мальчик? О боги, если ты девочка, то с таким личиком мы тебя долго будем замуж выдавать… Что у тебя с ручкой?

Локоток был неестественно вывернут – возможно, перелом при падении. Или же просто у этого зверолюдика именно такое тело, они всякими бывают. Я выкинула грязную пеленку, перемотала его своей льняной рубашкой, в процессе выяснила, что мне в попутчики все-таки достался мужик – уродливый, обделавшийся, но самый настоящий мужик. Все сильнее пугающий тем, что даже не хныкает. Я надеялась, что тряска во время скачки его убаюкивает, а прижатый к моему животу он наконец-то согрелся, но младенцы ведь от голода обязаны орать. Насколько я знаю. Хотя что я там знаю о младенцах? Этот малыш за последний день такое пережил, что некоторые во дворцах за всю жизнь не видывали. Может, и не орет, потому что голос давно сорвал, выражая свое мнение о несправедливости мира?

Пришлось искать теперь большую дорогу – мне требовались поселения с живыми людьми. Как только ощущала хоть небольшое шевеление – говорила с ребенком, чтобы он заново не испугался, что остался на белом свете совсем один:

– По моим прикидкам мы уже в Шестой Окраине, а тут много ваших. И центринская армия где-то в этих краях. Найдем с тобой деревню, оставлю тебя зверолюдам, они о тебе позаботятся. Ты там как? Я тебе заодно и ножки не поломаю? Но уж прости великодушно, вариантов у нас с тобой немного. И так едем медленнее, чем надо. Пора уже на ночевку останавливаться – я такие огонечки умею колдовать, ты вмиг от радости заголосишь. И я подпою, только не от радости, потому что ты снова меня обмочил!

Уже следующим днем я наконец-то рассмотрела многочисленные огни из низких окон. Пришпорила коня, спеша поскорее пристроить младенца в теплый дом. Выбрала крайний, подошла, положила на крыльцо прямо в своем плаще. Отодвинулась в темноту. Но ребенок не кричал, они до утра его здесь не обнаружат! Потому позвала со своего места, готовая бежать обратно к лошади:

– Эй! Есть кто дома? Эй!

На зов выглянула кривоногая низкорослая зверолюдка. Я улыбнулась – малыш, кажется, везунчик. По этой женщине сразу видно, что не бросит – поднимет, помоет, накормит, а там, глядишь, и приживется у нее подкидыш. Она закричала громко в удивлении:

– Норак, поди сюда! Боги, откуда он тут взялся? Чей?!

К ней спешил теперь и супруг. Я продолжала улыбаться: еще и полную семью мы с малышом сразу подобрали. С первой же попытки повезло! И видно, что дом добротный, окна, видимо, летом подкрашивали – одна рама от старости перекошена, но сияет зеленой краской. Стекла, как и открытый проем двери, излучают тепло, пахнет выпечкой и растопленной печью.

Это что же, ребенку придется жить в доме с перекошенным окошком?!