Лариска просто устала от бесконечной битвы. Да и толку-то? В одном поселке жить, не вырваться. Так что вернувшегося из столицы ни с чем мужа Лариска выгнала к Катьке. А до этого она, посмотрев на новорожденную девочку, которую назвали Софкой, убедилась, что отец Витек. Если Пашка был похож на мать, то Софка – копия отец. Даже свекровь ахнула:
– Ну Витя маленький. Даже щеки те же – смешные, как у хомячка.
Катька, прожив месяц с Витьком и наткнувшись глазом на его кулак, велела ему возвращаться к Лариске. Тот так и ходил туда-сюда, благо жили через дорогу. Все односельчане привыкли к тому, что у Витька две бабы, двое детей, так и живут. Вроде как счастливо. Да и что удивительного – все так живут, только скрывают. Еще и завидовали – повезло Витьку с бабами. Сами обо всем договорились, дети дружат, в одной песочнице растут. Лариска работала в сезон официанткой, а сына подбрасывала Катьке. Та подрядилась вязать на продажу всяких зайцев, мишек и, когда отвозила товар, дочку оставляла с Лариской. А что было делать? Выживали как могли. Если Витек брал заказ, то обе по очереди следили, чтобы он не напивался и доделал работу. Семейный бюджет делили поровну. Официально Витек развелся с Лариской, но на Катьке не женился. Она и не бежала в загс.
Мать была, конечно, и рада, и не рада, что сын вернулся. Она считала, что Мила недостаточно сделала для брата. И что выбрала ему не ту работу, где его не понимали и не ценили. Людмила Никандровна рассказала матери, что ее любимый сын устроил и сколько пришлось заплатить, чтобы избежать скандала, но мать все равно считала виноватой дочь. Как, впрочем, и Витя. Он всем рассказывал, что прораб был жулик, недоплачивал, паркет привез бракованный. И в Москве все такие – жулики, лишь бы кусок урвать. А ему, Витьку, профессиональная честь и репутация не позволили класть дешевый паркет вместо дорогого. Вот за это морду прорабу и набил. В общем, Витек выглядел чуть ли не героем, который указал столице, что не в деньгах счастье, а в честных людях. Позже Витек придумал себе, что вернулся не из-за работы, а из-за семьи, чтобы с Пашкой на рыбалку ходить, а Софку на качелях качать. Ведь семья-то дороже. Никто, конечно, в эти россказни не верил, но все привычно одобрительно кивали, и Витек себя в такие моменты очень уважал.
Скандал все равно случился, как же без этого? Когда мать еще жила с Витьком, Людмила Никандровна каждый месяц посылала брату деньги – «на маму». Купить лекарства, продукты. Порадовать новым комплектом постельного белья, к которому та всегда была неравнодушна. Мать радовалась, рассматривала броский рисунок – особенно любила с цветами, – гладила ткань и, аккуратно сложив и снова запечатав упаковку, убирала комплект на верхнюю полку шкафа. Сама же спала на старой, давно застиранной и расползающейся на нитки простыне. Убедить мать пользоваться новым комплектом и наконец выбросить старый было невозможно. Присланные Людмилой Никандровной деньги Витек считал своими. Если зарплату он до копейки – ну почти до копейки – отдавал Лариске с Катькой, то про денежный перевод от сестры молчал и даже спьяну ни разу не проболтался. Конечно, если бы Лариска с Катькой узнали, что Людмила Никандровна раз в месяц отправляет крупную сумму, то быстро бы разобрались с расходами. Да, Витек покупал матери рассаду, саженцы, удобрения для огорода – еще одна ее страсть. По первому требованию менял шланги для полива и прочую хозяйственную утварь. Да, тратился на лекарства. Но большая часть оседала в его кармане, что позволяло ему чувствовать себя комфортно и уходить в запой по первому желанию, несмотря на тщательный контроль со стороны аж двух жен.