– Ох, дай бог, чтобы наши дети голода не знали. Ты это, верни бабу Нюсю. Поищи ее. Сходи в церковь, там поспрашивай, может, кто и знает. Мне не сказали, а тебе, глядишь, и признаются. Еще дочку свою возьми. Тогда точно у кого-нибудь сердце не выдержит – расскажут по секрету. А если не расскажут, так найдут того, кто передаст бабе Нюсе, что ты ее ищешь и вернуть хочешь. Знаешь, она ж только про Настюшу и рассказывала. Про родную внучку так не рассказывают, как она про твою девочку.

– Да, буду искать, – пообещала я.

И не обманула. Вскоре я была готова принять православие, иудаизм, мусульманство и любую другую религию, лишь бы Настя перестала надрываться от крика. Она стала плаксивой и беспокойной. Педиатр в поликлинике не нашла никаких проблем и пожала плечами – все дети плачут. Вторая жена Митьки, которую я опять вызвала, посоветовала побольше гулять, делать зарядку, массаж и устраивать ванные дважды в день с нагрузкой. Да, стало полегче – я выматывала Настю массажем, упражнениями, которые ей пошли на пользу. Она хотя бы стала лучше есть. Но я не могла понять, с чего вдруг дочь может заплакать. Истерика начиналась ни с того ни с сего. Еще секунду назад дочь могла улыбаться и спокойно грызть погремушку, как вдруг заходилась криком.

Соседки сверху и снизу и даже сбоку то и дело заявлялись и спрашивали, почему Настя так плачет и что случилось. Я даже дверь перестала закрывать, чтобы лишний раз не бежать на звонок. Моя квартира превратилась в проходной двор, а заодно и в хлев – я не успевала навести порядок, помыть полы. Как уж это удавалось бабе Нюсе – ума не приложу. К тому же я страдала от собственного бессилия. Ничего не успевала, бралась за одно дело и не могла довести его до конца. Я решила строго следовать рецептам бабы Нюси и кормить Настю как положено. У плиты убивалась. Что-то без конца процеживала, перемалывала, перемешивала. В результате получалась порция на две столовые ложки и гора грязной посуды.

И только потом до меня дошло, что за все время ни Илья, ни свекровь даже ни разу не позвонили узнать, жива ли я вообще. Впрочем, внимания мне хватало, даже в избытке. Соседки не оставляли меня без присмотра, заходя с проверкой и жизненно необходимым советом – чашки баба Нюся всегда чистила содой. Кастрюли – горчицей. Пеленки для Насти с двух сторон проглаживала. Впрочем, от соседок была и польза: одна принесла натертое на терке детское мыло – специально для стирки детских вещей. Другая конфисковала у мужа из гаража медицинский спирт и принесла мне – на всякий случай. Спирт в хозяйстве всегда пригодится. Третья пришла и перемыла все окна.

Собственно, одна из соседок и подсказала способ, как угомонить младенца – выдала Насте кастрюлю и половник, и дочь с остервенением принялась бить половником о кастрюлю. Еще соседка собрала Настины погремушки, прицепила их к бельевой резинке, а резинку к стульчику, так что мне больше не приходилось по сто раз наклоняться, чтобы поднять погремушку. Я постепенно узнавала секреты, которыми, кажется, владели все женщины, кроме меня: Настю надо держать не лицом к себе, а спиной, тогда ей будет интересно разглядывать окружающий мир, кашу можно сварить с вечера, и утром встать на полчаса позже.