Иван начал нервничать. Все получалось через ручку: часы, которые должны были стать отличным фоном для их объяснения, не шевелились. Побежал дальше. На базар, там батареек было множество. Он купил два комплекта, так, на всякий случай. Часы ожили. Он твердо свернул на Кирова. Оставалось немного, Аксён шагал, повторяя про себя заветные слова. Спешил, стараясь попасть в такт, выйдя на финишную прямую, вдруг понял, что забыл слова. Нет, он их не забыл совсем, просто слова вдруг перемешались в голове в кашу, их надо было выстроить в правильном порядке.

Пришлось остановиться. В очередной раз. Аксён сидел у забора и старался организовать слова. Это почти получилось, но тут снова заглох будильник, и снова пришлось менять батарейки, в процессе замены Аксён их, разумеется, перепутал. Разозлился и вышвырнул батарейки в канаву. Разозлился так, что прокусил губу.

Решимость между тем серьезно упрочилась, и он двинулся к дому Ульяны, намереваясь высказать ей все прямо на пороге, невзирая на личности, но тут мимо пролетел Семиволков-старший на своем вездеходе. И еще бибикнул. Причем не так бибикнул, просто, а как-то особенно, с подвохом. Аксён сразу подумал, что на крыльце ничего не получится. Там наверняка будет сидеть дядя Федор, курить папиросы и воспитывать дочь. Он ее несильно воспитывает, так, чтобы не забывала, что родители еще присутствуют. А как повоспитывает, так пойдет рубать яичницу с сухарями. А он, Аксён, не сможет так – говорить и знать, что совсем рядом ее папахен хрустит обедом…

Значит, перерыв на час.

Поглядел на часы и обнаружил полдень. Время проскочило незаметно, вильнуло в сторону дикой кошкой, растянулось, застыло, начало трескаться по краям, Аксён решил пообедать. Это даже очень полезно, ведь может случиться глупо – он ей руку на плечо, наберет воздуха и решится сказать то, что хотел сказать уже давно, а тут в животе забурчит. Громко так, с вызовом.

И все испортится. Она навсегда запомнит не то, что он сказал, а то, что он пробурчал.

Он заглянул к бабушке. Без особого настроения, но визит в столовую разорил бы его окончательно. У бабушки горели пироги, бабушка матюгалась и гремела посудой. Как он забыл про бабушку?

Он спросил: как лучше сказать? Ну, чтобы только по-человечески. Бабушка посоветовала, как. И куда. И сколько раз. Он взял несколько пирожков, но то, что посоветовала бабушка, он, конечно, не мог повторить даже в голове.

После обеда запустился дождь. Но не обычный, а какой-то дикий, с мелким острым градом. Зонтика у бабушки не нашлось, и Аксён отправился так. Его немного побило, но он это не очень заметил.

Шагал по дороге, навстречу текла вода вперемешку со снегом, Аксён собирал с сиреней лед и жевал. Снег был со вкусом недоваренных макарон, на улице Вокзальной, в канаве, торчал мотоцикл. «Днепр» с коляской, рядом под рябиной размокал человек, Аксёну стало его жалко. Нет, в любой другой день он проследовал бы мимо, даже не плюнул бы, однако тут остановился. Мужик все пытался прикурить, устраивал над сигареткой домик из ладоней и цокал оранжевой зажигалкой. Однако огня не получалось.