Имя, впервые им произнесенное, роль сыграло, но совсем не ключевую. Я просто услышала его – и каким-то неведомым образом смогла понять. Наверное, действительно непросто жить, когда всем вокруг от тебя что-то надо. Это, конечно, необязательно приводит к таким психическим искажениям, но как один из способов защиты вполне работает. Люди ведь действительно перед ним выслуживаются, все терпят, а он и давит без границ – ждет, когда же кто-то сопротивляться начнет.

– Подождите, Григорий Алексеевич! – окликнула я и сама двинулась к двери пассажира. Открыла и без приглашения уселась. – Давайте в офис. Научу Татьяну делать кофе, раз обещала.

Он завел двигатель и улыбнулся в противоположную сторону, как если бы пытался скрыть торжество.

– Но сначала на мойку?

– Само собой! Не можете же вы ездить с такими разводами на лобовом стекле! Мне-то плевать, конечно, я даже почти и не замечаю. Но.

Я не стала развивать мысль. И так любому человеку с глазами понятно, что именно «но». Если уж он только строит из себя хаотичного психопата, необязательно это делать постоянно, особенно когда никто из знакомых не видит.

Когда мы шли по офису, из отдела кадров раздавалось странное эхо:

– Любаша, ты вернулась? Счастье-то какое…

– Нет, Маргарита Семеновна, – я отвечала, не сбавляя шага. – Просто пораньше на смену приехала.

– Добрый день, Григорий Алексеевич!

И он таким же тоном реагировал:

– Добрый, Маргарита Семеновна.

– Любашенька, – с другого конца. – Ты передумала? А то новенькая Татьяна выглядит уставшей… Здравствуйте, Григорий Алексеевич!

Ответил директор и этому голосу:

– Здравствуйте и вам, Елизавета Николаевна. Это немного странно, что меня теперь замечают после уборщицы. То ли я стал незаметнее, то ли она тайно захватила власть.

И уже со всех сторон и из всех отделов полушепотками:

– Простите, простите…

– Что вы, Григорий Алексеевич! Как можно?

– Да я просто пошутил, – ответил он сразу всем громко и обратился ко мне едва слышно: – Видишь? Никто не понимает, где я настоящий, но все стараются подстроиться.

– Вижу, – со вздохом признала я. – Думаю, если вы завтра явитесь в офис в павлиньих перьях, то и этому придумают объяснение, а послезавтра так нарядятся все. Людей, выживших при нестабильности, уже ничем не напугать. А здесь всё как на вулкане, кроме зарплаты.

– Я слышу в твоей реплике упрек, – шеф улыбался.

– Так это потому, что он там есть! При всем уважении к вашим методам самовыражения!

Татьяна на самом деле выглядела не уставшей, а изморенной. Великолепная блистательная девушка за каких-то пару недель приобрела весьма болезненный вид. Директор сразу прошел в кабинет, лишь кивнув ей, я же почти победоносно констатировала:

– Что, Татьяна, несладко без моего кофе? – тут же сжалилась, поругала себя за злорадство и добавила: – Не переживайте, сейчас быстро объясню. Кстати, я теперь думаю, что он его куда-то выливает, а не пьет на самом деле. Но наша-то с вами какая задача? Правильно, изображать профессионализм! С профессионализмом у вас все окей, сейчас кофеином подкачаем.

Судя по виду, мое появление ее окончательно из колеи выбило. Но во взгляде просквозило знакомое выражение, без труда можно было прочитать что-то наподобие: «Ты что здесь забыла, выскочка?». Так ей было странно меня лицезреть, что она попросту упустила момент нашего с директором совместного появления. А то бы еще к высокомерию некрасивый подтекст добавился. Но выглядела Татьяна измученной, потому я предположила самое страшное: