– Придумаете тоже! Кстати, оно не оттирается! Потому умываю руки – езжайте как хотите.

– Тогда другое предложение, несговорчивая уборщица. Едем через мойку в офис. Ты обещала научить Татьяну варить кофе.

– Я не обещала!

– Мо-ой-ка маши-ин, – зачем-то протянул он, прибавив в тон ехидности. – Там такие гигантские щетки и море мыльной пены, заезжаешь в грязном танке – выезжаешь в блестящем Феррари. Царство чистоты. Можем даже два раза проехать, если не боишься множественных оргазмов.

– Да не поеду я с вами никуда! Григорий Алексеевич, я вам понравилась или что? Вы так ухаживаете? Выглядит ненормально, но я другой причины придумать не могу. А может, я потерянная дочь какого-нибудь нефтяного магната, о чем пока не знаю? Тогда в ваших маневрах сразу появляется логика.

– А ты еще и дочь нефтяного магната ко всем своим достоинствам?

– Нет, конечно! Я шучу!

Он неожиданно резко подался ко мне, тронул за плечо и наклонился, заглядывая в глаза.

– Я тоже шучу. Постоянно. Я достиг такого влияния, что вообще потерял смысл подстраиваться под людей или пересматривать свое чувство юмора. И даже не заметил, что от этого начал нести издержки. Мне просто пришлась по душе твоя прямолинейность. Разозлила, конечно, в самом начале – но я готов меняться вместе с миром. И в какой-то момент осознал, что у меня нет друзей – только любовницы, подчиненные и подхалимы, чаще всего в одном лице.

Я немного опешила от его искренности:

– Ну это как раз неудивительно – что друзей нет…

– А их и не будет, – он выпрямился и пожал плечами. – Не в моем положении, не с моим банковским счетом. Любой человек, желающий ко мне приблизиться, на самом деле мечтает меня поиметь. Как думаешь, откуда взялась моя грубость или странные шутки? Да просто я нашел способ отталкивать от себя людей, чтобы не разочаровываться потом в их отношении. Одной тебе было плевать, потеряешь ли ты мое расположение, будешь ли уволена…

Я так удивилась, что перебила:

– Вы сейчас серьезно?

– Сама подумай, серьезно ли я. Ведь ты видишь человека, явно с отличным образованием, добившегося больших успехов. Неужели тебе и в голову не приходило, что я просто развлекаюсь, разыгрывая из себя диктатора и проверяя людей на прочность?

– Вообще-то, приходило, – призналась я. – Вы ведь карикатура, а не живой человек. У вас все недостатки как будто наиграны, настолько они ненатуральны. Так вы во мне друга увидели? Это странно, конечно, но в свете сказанного…

– Не друга, а человека, за фразами которого не скрывается никакой меркантильности. Единственное, за что тебя можно зацепить, – стремление к порядку. Потому, уборщица, просто прими как самое честное мое признание, которыми я обычно людей не балую: мне просто приятно быть с тобой знакомым. Но навязываться не буду, я уважаю и тебя, и твою свободу.

– Вы бы хоть тогда уборщицей перестали называть! У меня имя есть!

– У всех есть имена, – ответил он с мягкой улыбкой. – Но мало кто может похвастаться титулом.

– Вы опять начинаете?

– По инерции продолжаю. Сложно перестроиться, когда годами привык доводить людей до конвульсий. Хорошего дня тебе, Любовь.