– А чего это он так старается вам угодить?

– Так я с ним всегда прямо говорил и на чаевые не скупился. Он служит, а я честно плачу и не оскорбляю, – растерянно пожал Гриша плечами.

– А в доме у вас много слуг? – вдруг спросила Ольга.

– Пятеро взрослых и мальчонка шестым, на посылках. Мать вдова, детей шестеро. Так что он у меня и сыт, и в тепле, и даже добытчик. Жалованье плачу, как настоящему слуге.

– А зачем так много? – удивилась Ольга.

– Так получилось. Я их не нанимал, – развёл Гриша руками.

– А как же тогда? – не поняла Ольга. – Откуда тогда все эти люди взялись?

– Я дом в наследство получил. А слуги там уже были. Не гнать же их на улицу. Люди добрые, служат честно. Так и живу.

– Вы же говорили, что сирота, – вспомнила девушка. – Откуда тогда наследство?

– Это долгая история. И грустная. Расскажу, когда время будет, если захотите меня снова увидеть.

В этот момент у столика появился половой с подносом и принялся ловко расставлять принесённое. Убедившись, что заказ выполнен, он сунул поднос под мышку и, смущённо откашлявшись, спросил:

– Ваше благородие, могу я с вами поговорить?

– Конечно, – удивлённо кивнул парень. – Да ты присядь, любезный.

– Не положено нам, сударь.

– Присядь. Хозяину скажешь, я велел, – отмахнулся Гриша и своей рукой отодвинул стул.

Кроме кабинетов и длинных, как в трактирах, столов, в кофейне были и отдельные столики. Для желающих побыть наедине пар и для приватных разговоров. Именно за такой столик и усадил их Митяй. Бросив быстрый взгляд на стоящего за стойкой хозяина, половой осторожно опустился на самый краешек стула и, откашлявшись, негромко сказал, словно с головой в омут бросился:

– Сударь, возьмите меня к себе на службу.

– О как! – изумлённо хмыкнул Гриша, не ожидавший такого. – А как же место здесь? Работа-то хлебная. Не жаль бросать?

– Устал я от этого мироеда, сударь, – грустно вздохнул Митяй.

– Так ведь потеряешь в деньгах. Я столько платить не смогу. Особенно если про чаевые твои вспомнить.

– Мне, сударь, не деньги важны. Давно уже понял. Не важно, чем служить. Важно, кому служишь. Вы уж простите за правду, но я за вами давно наблюдаю. И всегда вы, сударь, с людьми по-человечески обращались. Со всеми. А тут прислуживать сил моих больше нет. Не хочу попусту жалиться, но любому терпению предел есть. А вы, сударь, можете не беспокоиться. Я и на ногу лёгкий, и, если надо, в драке не отступлю. Многое умею. Не пожалеете.

– Озадачил ты меня, братец, – растерянно признался Гриша, по въевшейся привычке почёсывая в затылке. – Вот уж чего никак не ожидал. Неужто всё так плохо?

– Долгий разговор, сударь. Не хочу у вас время занимать. Но поверьте, если б не нужда, не стал бы беспокоить.

– Однако ситуация, – проворчал Гриша, покосившись на Ольгу.

Девушка слушала их разговор, широко распахнув глаза и замерев, словно статуэтка. Ей, очевидно, было удивительно, что человек, служащий в солидном заведении, вдруг попросился на службу слугой к частному лицу. Да ещё и непонятного статуса. Григорий был ей интересен и непонятен. Была в этом парне со странными глазами какая-то тайна, которая притягивала её, словно магнит.