— Через неделю меня здесь не будет, — сказал кавалер.

— Тогда, — он протянул Волкову бумагу, — вам лучше обратиться к самому Рицци.

Волков бумагу не взял:

— Проверяйте, если я через месяц вернусь, заберу деньги.

— А если нет? — седой муж смотрел на него пристально, видимо он, все еще изучал Волкова.

— По пять талеров из этих денег…

— Пиши, — приказал седой муж писарю, тот стал записывать.

— Агнес и Брунхильде, что живут сейчас в трактире «Три висельника».

— Есть ли у них фамилии? — спросил писарь.

— Нет, пиши Рютте обеим.

— Они сестры?

— Нет, из одной деревни.

— Хорошо, — сказал седой муж, — а что делать с остальными деньгами?

— Остальные, передать Марте Фолькоф, из Руусдорфа, матери моей. Сможете найти?

— Сможем, но если в нашем городе мы бы передали деньги без комиссии, то дело в Руусдофе будет для нас затратно. Люди дороги, корреспонденция, прочие траты.

— Пусть, если не будет матери моей в живых, передать деньги сестрам моим Марте и Герде урожденным Фолькоф.

— Хорошо, мы все сделаем, — сказал муж убеленный сединами и с трудом вылез из кресла, — простите мое любопытство, неужели вы и в правду собираетесь идти в чумной город?

— Да, — коротко отвечал кавалер.

— Я Фабио Кальяри, партнер этого дома, восхищаюсь вашей храбростью, и у меня к вам дело, — он взял Волкова под локоть и повел по саду. — Расскажите мне о себе, уважьте просьбу старика.

— Что вы хотите знать?

— Хотел бы знать все, но это займет много времени, расскажите, что вы хотели сделать, покупая землю в городе. Дом там вряд ли будет удобен.

— Вы знаете про землю?

— Это мое ремесло, невежды думают, что банковское дело это деньги, а на самом деле банковское дело это знания и выстраивание связей. И знания тут главные. Все сделки с землей в нашем герцогстве, и тем более в городе, привлекают наше внимание.

— Значит, вы и обо мне разузнали?

— Разузнали, разумеется, но мне бы хотелось послушать и ваш рассказ.

— Мне скрывать нечего, и ничего нового вы от меня обо мне не услышите, кроме того, что слышали. Я на войне с четырнадцати лет, то есть почти двадцать лет в солдатах. Долго воевал в южных войнах, ну и с еретиками тоже, потом пошел на службу в гвардию герцога да Приньи, там воевал на севере только с еретиками. Избран корпоралом роты, был правофланговым, на последнем годе службы герцог оказал мне милость, я был зачислен в охрану его штандарта, и был глашатаем его приказов. По ранению покинул гвардию, служил одному барону в земле Ребенрее. Был замечен епископом Вильбурга, он послал меня сюда, архиепископ произвел меня в рыцари Божьи. Все. Если у вас есть ко мне дело — говорите.

— Думает, что у меня к вам дело? — улыбался Фабио Кальяри.

— И оно, как я понимаю, конфиденциальное, — произнес кавалер.

— Да, у меня к вам есть дело. И, как и все дела, которые затрагивают дома подобные нам, оно конфиденциально, — произнес Кальяри. — Я должен был узнать о вас больше. Я хочу убедиться, что ни кто никогда не узнает о том, о чем я вас буду просить.

— Я должен написать расписку? — усмехнулся Волков. — У вас богатых господ расписки заменяют слова.