Согласно воспоминаниям участников, на заседании доминировали эмоции, вызванные недавним грозненским скандалом, когда чеченская оппозиция, поддержанная российскими танковыми экипажами, секретно набранными из Кантемировской дивизии, потерпела полный провал. По всей видимости, кто-то очень сильно завел президента заявлениями в духе: как это, такая страна и не может справиться с маленькой Чечней. По словам того же главы администрации Ельцина Сергея Филатова, «было и вмешательство Соединенных Штатов со стороны президента Билла Клинтона, который тоже советовал разобраться с этой маленькой страной силой и навести там порядок».
Грачев сомневался и предлагал перенести операцию на весну, но, услышав упреки в нерешительности, произнес знаменитую фразу о том, что порядок в Чечне можно навести за два дня одним парашютно-десантным полком.
От поспешных действий предостерегали начальник генштаба Михаил Колесников и главком сухопутных войск Владимир Семенов. Заместитель Семенова Эдуард Воробьев, которому поручили возглавить операцию, отказался – и вскоре был отправлен в отставку.
Руководить согласились командующий Северо-Кавказским военным округом Алексей Митюхин и начальник оперативного управления генштаба Анатолий Квашнин.
1 декабря 1994 года президент России своим указом потребовал от граждан Чечни, незаконно владеющих оружием, сдать его властям до 15 декабря. На переговорах с Грачевым и министром внутренних дел Виктором Ериным в ингушской станице Слепцовская 6 декабря Дудаев ультиматум отклонил. 9 декабря был подписан указ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта», ставший правовым основанием для боевых действий. Рано утром 11 декабря армия и внутренние войска МВД пришли в движение.
Ельцин выступил по телевидению только через три дня. По данным близких к Кремлю источников, пауза была задумана, чтобы доложить народу о полном успехе. Все это время пресса практически единодушно советовала Ельцину немедленно остановить войска и отмежеваться от случившегося, свалив ответственность на подчиненных, проявивших чрезмерное усердие. Однако первого президента России можно было упрекнуть во многом, но только не в желании спрятаться за чужие спины. Ворочая слова, будто булыжники, он проговорил: «Я приказал…», «те, кто воюет сегодня на Северном Кавказе, выполняют волю президента…».
Итак, весной 1995 года Москва готовилась к празднованию юбилея Победы в Великой Отечественной войне. В столицу должны были съехаться высокие гости из разных стран, с которыми, кроме всего прочего, предполагалось обсудить важные вопросы предоставления России очередных кредитов. Непрекращающиеся боевые действия в Чечне омрачали праздник и портили дипломатический и информационный фон торжественных мероприятий и переговоров. Потому решено было объявить перемирие и запустить процесс так называемых переговоров.
К весне 1995 года основные чеченские силы были оттеснены в предгорные и горные районы республики, почти все города и стратегически важные объекты и узлы находились под контролем федеральных войск. Перемирие, предложенное российской стороной, было принято чеченцами. При этом все прекрасно понимали причину зачехления стволов, и каждая из воюющих сторон пыталась с максимальной тактической пользой использовать наступившее затишье: чеченцы перегруппировали свои силы и готовились к партизанской войне, федеральная группировка проводила разведку и готовилась к затяжным боевым действиям в горных условиях. Как только юбилейные торжества закончились и высокие гости покинули российскую столицу, боевые столкновения возобновились. Несмотря на формальное сохранение статуса перемирия, боевики начали обстреливать появившиеся новые блокпосты федеральных сил в предгорьях, а российское командование все чаще и чаще стало поднимать в воздух авиацию. Мы с оператором были свидетелями того, как в Веденском районе был сбит военный самолет, который по соглашению о перемирии не должен был подниматься в воздух над Чечней. Боевики говорили, что самолет был сбит огнем из обычного ручного пулемета в момент пикирования в ущелье под Беноем. Помню, какое мы с Сергеем чувствовали отвращение, глядя на боевиков, которые устроили вдруг пляс вокруг обгоревшего трупа пилота, лежавшего среди горящих обломков. У летчика, кстати, в уцелевшем кожаном портфеле почему-то оказались казахстанские документы… В общем, пошло-поехало – боевые действия возобновились в полном, так сказать, объеме.