К слову, Басаев гениально играет в шахматы. Несколько раз я получал мат в два хода.

– Расскажите про последний, самый известный плен.

– Мы с оператором Владом Черняевым поехали в Чечню снимать тот самый фильм, «Рынок рабов». У нас уже тогда, в 1997 году, была серьезная информационная база по похищениям людей.

Остановились в Грозном, в здании МВД Ичкерии, на квартире приближенного Басаева.

На следующий день пошли брать интервью у Казбека Махашева. А он с порога объявляет: у него есть достаточные основания для моего ареста за якобы доказанную связь с похитителями людей.

Дело в том, что за месяц до этого мне удалось найти двоих из четверых похищенных ранее журналистов в подвале: вышел на посредников, они завязали мне глаза и отвезли в какой-то заколоченный дом. Мне удалось две минуты поговорить с Загнойко и Архиповым.

Масхадов тогда заявлял, что они не находятся на территории Чечни, а я привез короткий репортаж, это и не понравилось.

Мы вышли. Поехали за нашим охранником – у того был выходной. Заехали во двор. Водитель Султан остановил машину – почему-то не у того подъезда – и ушел.

Во дворе никого не было, кроме продавщицы мороженого. Мы с Владом купили по порции… И в этот момент я увидел подъезжающую «шестерку» с вооруженными людьми. Я закричал: «Влад, выходи из машины!» Он не понимает, в чем дело. Из-за ближайшего угла можно было выскочить на проспект Ленина. Едва я об этом подумал, подъезжает еще одна машина.

Я заскочил в ближайший подъезд в надежде, что до кого-нибудь смогу достучаться. Но чеченец схватил меня за руки: «Ваши документы!» – наверное, тоже растерялся, не знал, что сказать. Я нелепо начинаю вытаскивать документы, он тянет меня назад, я вырываюсь. И тут я увидел, что Влада уже ведут к машине. Понимаю, что надо сопротивляться, но таким образом вызываю агрессию – меня начинают лупить прикладами.

Короче, очнулся в машине. Помню, что в руках у Влада – еще не растаявшее мороженое. Все в моей крови. Нас заставили сесть на заднее сиденье и пригнуться голова к голове.

Когда мы выезжали из Грозного, я попросил охранника отдать очки. Он раздавил их и выкинул в окно.

До наступления темноты нас держали в поле, потом перевезли. Обыскивали, рылись в вещах. Видимо, какая-то мелкая сошка: удивлялись, почему у меня в бумажнике всего 80 000 рублей по тем деньгам, где остальные, где аппаратура? – Она, к счастью, осталась в багажнике «Волги» и сохранилась. Очень боялись пейджера – думали, что это прибор, позволяющий установить местонахождение хозяина. Первые дни были самыми страшными, мы никак не могли поверить, что именно с нами это случилось.

Через двое суток нас посадили в яму, зиндан. Ее вырыли в сарае, под навесом. Два на два, высотой тоже два метра. Там мы просидели две недели. Тяжелое время. У меня были выбиты зубы, я не мог есть. А если что-то получалось проглотить, сказывалось сотрясение мозга: тут же тошнило.

– Чем вас кормили?

– Хлебом, консервами, печеньем. Иногда мясом. Чай давали. Горячую пищу редко приносили.

Потом перевели в заколоченный дом. По сравнению с ямой он показался санаторием. Можно было ходить, выпрямляться. На полу лежали матрасы. В одну из ночей нам сказали, что должны освободить, даже принесли чистые футболки. И вдруг шум, кто-то окно выбивает, снаружи кричат: мы шестой отдел, ломайте дверь. Мы выбрались через окно.