— Да, я их там видел, когда они на переговоры приезжали, — кивнул Иван. — Они, похоже, замахнулись создать всероссийский мясомолочный агрохолдинг. И мечтают задавить всех конкурентов скопом.

— И что будет, если они купят здешний комбинат? — спросила вдруг Алика.

Иван явно не ожидал от нее интереса к этой теме, однако ответил:

— Тогда два варианта, точнее, даже один. Либо его интегрируют, что вряд ли — тогда остальные комбинаты их сети надо подтянуть до его уровня. А это накладно, да и нелегко, у нас комбинат отличный, сама знаешь. Так что скорее всего обанкротят и закроют, чтобы конкуренцию не создавал.

— Но это же свинство! — возмутилась Алика. — Тогда ж больше половины города работу потеряет. И потом — жалко. У них колбаса такая вкусная…

И замолчала на полуслове, поймав на себе удивленные взгляды всех взрослых. А спустя минуту и сама поняла, что ничего странного в их удивлении нет. Разве какой-то месяц назад она стала бы беспокоиться о том, что какие-то провинциалы потеряют работу? Да еще в такую минуту, после того что пережила за сегодняшний вечер! Но с тех пор в ней что-то очень сильно изменилось… Хотя Алика пока еще сама не понимала, что и как.

Было уже далеко за полночь, когда Иван уехал, прихватив с собой деда Игната. Проводив его, Ирина сразу увела дочь наверх. В этот вечер они впервые за долгое время не болтали перед сном — Алика заснула, как только ее голова коснулась подушки, и спала всю ночь так спокойно и безмятежно, будто всех переживаний минувшего дня вовсе и не было.

Алику разбудили яркие солнечные лучи и сильная головная боль. При малейшем движении внутри точно перекатывался чугунный шар, больно было не то что шевелиться, но даже открывать глаза: выпитое накануне явно не прошло для организма бесследно. К счастью, когда Алике удалось все же разлепить веки, на тумбочке обнаружились заботливо положенная кем-то таблетка растворимого анальгетика и кружка с холодной колодезной водой. Никогда еще вода из колодца не казалась Алике такой вкусной. Приняв целебное снадобье, Алика еще полежала с закрытыми глазами и через некоторое время, когда боль немного отступила, смогла наконец собраться с мыслями.

Она вспомнила вчерашний день, поездку с Артемом на Бугры и все то, что случилось потом, и тут же почувствовала, как от стыда и досады к щекам приливает кровь. Алика злилась, но злилась исключительно на себя. То, что она наговорила Артему, сейчас казалось ужасным, но то, что случилось потом, — во много раз хуже.

Сначала-то все шло так хорошо, что лучше и не бывает. Они с новым знакомым Кириллом и его водителем прокатились по городку и купили все для пикника — мангал, складные шезлонги, шашлык, уголь и много выпивки. Кирилл денег не жалел, был к Алике внимателен, спрашивал, что она любит, и когда она не смогла выбрать между виски и текилой, взял и то и другое, да еще и коньяк в придачу. Антон в шопинге почти не участвовал, только носил тяжелое и загружал покупки в машину, после чего Алика окончательно уверилась, что он для Кирилла — просто обслуживающий персонал, хоть и общаются они вполне по-приятельски. Потом они заправились, заодно купили сигарет — к этому моменту Алика с Кириллом уже были слегка навеселе — и добрались до реки. Там Тоха поставил им шезлонги, развел костер, собрал мангал и пожарил шашлыки. На пикнике он разговорился, пытался шутить, травить анекдоты, все больше крайне примитивные, но тупость его баек и блатной жаргон Алику не смущали — что взять с обслуги?