– Ничего гардеробчик, – Зимин восхищенно присвистнул. – Нихт капитулирен сплошное, «Стальные мимозы»…

– «Стальные розы», – поправила Строка. – А костюм я сама делала…

– Тебе в Париж надо, а ты тут с ножиками скачешь.

– В Париже тоска, я там три раза бывала. – Строка произведенным впечатлением осталась довольна, запахнулась в бурнус снова.

– А я почему-то так и подумал, – сказал Зимин. – По тебе сразу видно, что ты третий старший офицер, здорово можешь шить и вообще «Стальная роза». Ты говорила, что вы предлагали Ларе присоединиться?

– Предлагали. Девчонки здесь стараются вместе держаться. Или к нам присоединяются, или к эльфам. У эльфов, у них своя банда, такие дуры – просто шорох берет! Я к ним, кстати, сейчас на переговоры ездила – все мозги высушили… А Лариска не захотела ни к нам, ни к этим бледнотикам, сама стала жить. Одна. Иногда в гости к нам заезжала. Залетала, в смысле… Так что я вот хочу тебе сказать с полной вьетнамской ответственностью, держись от нее подальше.

Зимин посмотрел на Строку с удивлением.

– Да-да, подальше, – сказала Строка уже как-то капризно. – Потому что она странная.

– Странная?

– Странная.

Строка вытянула из-под бурнуса нож и принялась лениво, как маньяки в фильмах про маньяков, править его оселком.

– Очень странная девочка. Непредсказуемая какая-то…

Вжик, вжик, Зимин смотрел на сталь.

– У нее была какая-то… сила, что ли. Или дар. Не знаю, в общем. Животные ее очень любили. Как-то подчинялись даже. И не только животные, она и на людей тоже как-то влиять могла.

Строка перешла на шепот.

– Вообще, знаешь, ходили слухи, что этот Пашка может вроде как свободно перемещаться…

Строка неожиданно замолчала. И стала смотреть куда-то за плечо Зимина. Зимин быстро оглянулся.

Игги стоял почти за спиной. И смотрел. Как-то не так.

– Мне кажется, что он слушает, – сказала Строка. – Он ведь не может слушать?

– Игги, пошел отсюда, любопытная скотина!

Зимин швырнул в коня комком земли. Попал в лоб. Игги взбрыкнул и побежал к верблюду.

– С ним такое бывает, – Зимин подкинул в костер травы. – Тоже очень странный конь.

– У меня у самой верблюд необычный… Так вот, про Лариску опять же. Непонятная она какая-то. И Пашка тоже с закидонами. Да и вообще, у них великая любовь, это же по Ларискиным глазам было видно, я-то в этих вещах разбираюсь. А этот ее дракон… Леопольд, что ли…

– Леха, – мрачно поправил Зимин. – Его Леха зовут.

– Ну да, Леха…

Дромадер остановился неподалеку и издал злобный звук. Зимин на всякий случай отвернулся, поскольку слышал, что верблюды – звери плевучие. Причем плевучие мощно. Плевок верблюда может сбить с ног восьмилетнего ребенка.

– С Лехой ей ничего не страшно, – сказала Строка с завистью. – Мне бы такого бобика, я бы всем показала.

Дромадер издал звук еще злобнее.

– Он у тебя не плюется? – спросил Зимин.

– Кусается.

– Я сам кусаюсь. А Пашка… тут любой ненормальным станет. Пробудешь чуть подольше, и все – крыша поехала. Начнешь всякое придумывать… Ты здесь сама сколько?

– Не помню, – Строка выплеснула остатки чая. – Давно.

– И чего-нибудь поняла?

Строка ответила не сразу. Молчала довольно долго. Потом сказала: