Колька посмотрел в окно – поезд, дернувшись, медленно сдвинулся с места. Колька подумал, что ему очень хочется горячего и крепкого чаю. И желательно с бутербродом.
Тяжелый крест
– Здрасти, здрасти, супруга моя, Алла Константинова! – Он, как всегда, чуть поодаль и чуть сбоку. И как всегда, видит боковым, отлично отрепетированным взглядом ее лицо. Вернее – тень, мельком, мельком, доля секунды. Для всех – незаметная, для него даже очень. Знакомо все – тень, чуть дрогнувшие губы, в глазах – мимолетная, мгновенная вспышка, и тут же все погасло. Опять разочарована. Опять недовольна. «Не лакействуй» – вечная присказка.
Да бог с ней! Да разве он обижается? Пусть говорит, что хочет. Пусть думает, что хочет. Пусть вот сейчас, как всегда, он снимает с нее пальто, а она – чуть в сторону, незаметное такое шараханье. От него, конечно. Лишь бы не дотронулся, не коснулся.
На тарелку он, как всегда – спрашивать не надо. Все известно – кусочек рыбки, свежие овощи, ну, может быть, ветчина, если постная, конечно. Кусочек «черняшки» – его слово. Она так в жизни не скажет. Это понятно – не ее лексикон. Его. А это опять раздражает.
Вина – чуть-чуть. Красного сухого. Горячее – вряд ли, хотя бывает. Если по настроению. Потом, правда, будет расстраиваться, переживать. На весы вставать. Дурочка, ей-богу! Ему до ее лишних килограммов…
Еще раз – да бог со всем этим. Он-то знает «про другое». И все это «другое» еще будет, будет! Вот придут вечером домой… Она присядет на скамеечку в прихожей – устала. А он – ботики с ноги. Аккуратненько. «Молния», начать с пяточки, плавно так. Потом она в ванную – обязательно. Он опередит – как всегда. Порошком, тем, что без хлорки – у нее аллергия, – щеткой по старой эмали, чтобы чисто-чисто. Чтобы приятно. Полотенце – тоже свежее. Каждый вечер – непременно. Что поделаешь? Такое воспитание! И это – только уважать. И только восхищаться!
Дальше – постель. Смена белья – еженедельная. Тоже – сплошное восхищение. Он-то, бирюк, так бы и дрых на несвежем.
Подушку – взбить, одеяло – встряхнуть, простыню – расправить. Без складочек, без заломов. Для нежного тела потому что. Ночная – на кресле. Тоже расправленная, отглаженная. Это – уже Нинкина заслуга. Он проводит ладонью по простыне – гладко. Подушку – носом, незаметно. А то сгорит от стыда. Ах, какой восторг! Ее запах! Кружево ночнушки пальцами… Как будто ее погладил!
Капельки еще в рюмочке – обязательно! Пустырник и корень валерианы. Заваривает он утром, ежедневно – трава не должна стоять. Чтобы заснуть сразу, без раздумий.
Раздумывать будет он.
Она перед зеркалом. Свежая, капли воды блестят на плечах. Вынимает шпильки из волос. Рассматривает себя с недовольством, трогает лоб и щеки, вздыхает. Дурочка какая! Чем вот недовольна? Все – как подарок божий! Все – восхищение и восторг! А она недовольна!
Милая моя, глупенькая! Все морщинки считает! А ему эти морщинки… Только бы была рядом, только бы сидела вот так перед зеркалом…
Баночки все эти, колбочки волшебные… Украшает себя, бережет. Старости боится.
Все, конечно, боятся! Только она – зря! Ей-то, миленькой, бояться нечего!