– Я так и не нарисовала книгу, – признаюсь Даше. – Планировала, когда остнусь с Глебом, но видимо не выйдет.

– Почему это? – искренне удивляется. – У вас несколько дней будет, наслаждайся, бери кисточку и вперед. Жизнь ведь не закончилась, Глеб обязательно поможет тебе справиться.

Я киваю. Даша ни о чем не расспрашивает, или знает, или же сдерживает обещание.

– Глеб все рассказал? – уточняю.

– Возможно. Я услышала только то, что ты его девушка, но мне это Мирон сказал раньше, поэтому я не удивилась. Что произошло между вами в лесу – понятия не имею. Приревновал?

– Дима пытался меня изнасиловать.

Я думала, признания дадутся мне с трудом, но то ли Даша действует на меня успокаивающе, то ли мне нужно выговориться, но я говорю это, хотя как только забралась в палатку, до последнего не верила, что это произошло. Надеялась, что это мне приснилось. Или же я неправильно поняла его действия. Но нет, сейчас понимаю, что все правильно я поняла. Именно это он и собирался сделать – переспать со мной, несмотря на отказ.

– Твою ж мать! – тихо бубнит Даша. – Он под кайфом?

Меня хватает лишь на то, чтобы кивнуть. После Даша садится рядом и обнимает меня за плечи, предварительно попросив разрешения взглядом. Оказывается, мне это нужно: почувствовать, что я не одна. Что есть люди, которые обязательно меня поддержат, что я не придумала себе то, что произошло.

Вдоволь наплакавшись, отстраняюсь от Даши и прошу прощения за мокрое пятно на ее футболке. Она смеется и отмахивается, а потом я слышу сигнал скорой. Дергаюсь, прислушиваясь. Он приближается, и я начинаю распутываться, выбираться из одеяла. Неужели настолько все плохо, что пришлось вызывать скорую?

– Куда? – Даша тянет меня обратно. – Сиди, там мальчики взрослые, разберутся.

– Но там… скорая? Ему настолько плохо?

– Надеюсь, ему сильно плохо, – бубнит Даша зло. – Сиди спокойно.

– Но… вдруг он напишет заявление? В больнице ведь наверняка спросят, в чем дело, как так произошло? Вдруг он обвинит Глеба?

– Так, ну-ка спокойно. Никто никого не обвинит. Он ведь за дело получил, верно? К тому же, под запрещенкой. Заявление писать не рискнет, могут ведь попросить, где взял то, что принял.

Я немного успокаиваюсь, но так как скорая долго не уезжает, все же хочу выйти наружу. У выхода оказывается, что на мне только футболка. Ни трусиков, ни шорт. Даша категорически отказывается идти в мою палатку, а затем я слышу шум двигателя автомобиля и приближающиеся шаги. Немного отодвигаюсь от входа.

– Это я, Аль.

Я тут же тяну замочек вниз и впускаю Глеба.

– Так, я пойду. Разобрались со всем? – спрашивает Даша у Багрова.

– Да, порядок. Спасибо.

Даша покидает нашу палатку и через минуту мы остаемся наедине. На руках Глеба больше нет крови, футболка чужая, на ней тоже ничего нет. Он мимолетом замечает мою одежду, брошенную в углу и, схватив ее в кулак, швыряет наружу со словами:

– В городе купим тебе новое.

Я со всем соглашаюсь, тем более что ни за что не надела бы ту одежду еще раз. Сама бы выбросила, не сделай этого Глеб. Просто когда была в палатке одна, не хотелось выглядеть в лицах остальных истеричкой. А сейчас, когда за меня это сделал Глеб, стало плевать, что подумают другие.