– Подождешь меня в моей палатке?

– Ты…

– Нет, я его трогать больше не стану. С Мироном поговорю, окей? Уедем сегодня.

– Я не хочу. Мы должны были остаться вместе. Зачем уезжать?

– Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты побудь в палатке, хорошо? Ты в безопасности, хочешь, я попрошу Дашу побыть с тобой?

– Нет. Хочу побыть одна.

– Хорошо.

Глеб опускает меня на ноги, помогает открыть свою палатку и забраться внутрь. Говорит, что скоро придет и просит закрыться изнутри. Я тут же следую его указаниям и веду замочек вверх. Дальше звук удаляющихся шагов, и мое одиночество, во время которого я обнимаю себя за плечи, представляя, что рядом Глеб.

Кроме шепота извне я больше ничего не слышу. Никто не матерится, не задает вопросов. По крайней мере так, чтобы я могла их услышать.

Чтобы чем-то себя занять, начинаю лихорадочно снимать окровавленную одежду. Когда Глеб нес меня, его руки касались футболки и шортов, поэтому сейчас там красовались темные разводы.

Брезгливо освобождаюсь от одежды и остаюсь в одном белье. Надевать чистое не хочу, потому что нужно помыться. Я хочу смыть с себя его прикосновения и поцелуи, стереть, потому что мне кажется, я улавливаю на себе чужой запах. Я слышу шорох шагов, а затем тихое:

– Аля, впустишь? Обещаю, что не буду ни о чем спрашивать.

Я слышу спокойный голос Даши и просто не могу ей отказать. Прикрывшись простыней, тяну замочек вниз и приглашаю ее к себе.

– На вечер что-то прохладно, – Даша трет руки и садится рядом со мной. – Ты чего в одном одеяле? Достать тебе одежду?

– Она осталась в моей палатке.

– Я принесу.

– Нет, стой… – я хватаю Дашу за руку, боясь, что она уйдет. – Достань из рюкзака футболку Глеба.

– Так даже лучше, – она улыбается и тянется к рюкзаку.

Через минуту поисков в моих руках оказывается серая футболка, которую я тут же надеваю на голое тело. Ежусь. Даша права, к вечеру похолодало. У костра это не чувствовалось, а сейчас кожа покрывается мурашками за секунду.

– Глеб сказал, вы остаетесь, – улыбается Даша. – А я уже домой хочу, не могу. Природа, конечно, классная, но долго здесь находиться мне сложно. Да и брат наверняка соскучился.

– У тебя брат есть? – спрашиваю, чтобы себя отвлечь.

– Есть. Воспитываю его вот. Родители разбились несколько лет назад в аварии, пришлось его к себе забрать. Вот, пытаюсь вырастить из него человека.

– Пытаешься?

– Получается плохо, – Даша горько улыбается. – Я сюда ехать не хотела, потому что Жорик вечно лезет, куда не положено. Боюсь, когда приеду, застану разруху в квартире. Одна надежда на соседей. Если что – заставят затихнуть всей компанией.

– Брат совсем тебя не слушает?

– Это сложная тема. Ему не хватает отца. Он и раньше умудрялся влезать в сомнительные компании, но в последнее время как-то зачастил. И я ничего сделать не могу. Авторитетом для него наш папа был, а я так…

– Сочувствую.

– Да что теперь, – она жмет плечами. – Он подросток. Семнадцать лет. Парню гулять хочется, тусить, а я его можно сказать дома запираю, чтобы не влез, куда не положено. Как он мог не затусить в мое отсутствие?

За разговором я отвлекаюсь, на лице появляется улыбка, и я чувствую, как пылают щеки. Отошла, отогрелась, о том, что произошло, стараюсь не думать. Потом. Пока же с волнением прислушиваюсь к разговорам за палаткой, но там по-прежнему тихо.