– Помыть тебе голову? – спрашивает Лягушонок.

– Не стоит.

– А спинку потереть?

– Не стоит.

– А если… если я к тебе присоединюсь?

– Я тебя утоплю.

– Смешно. Ха-ха.

Надо бы было напустить в ванну побольше пены, запоздало думаю я. С места, где сидит Лягушонок, должно хорошо просматриваться мое тело. Все его анатомические подробности, Лягушонок пожирает их глазами. Во взгляде Лягушонка застыли любопытство и восторг первооткрывателя, исследователя саванн, горных массивов, флоры и фауны Патагонии, циклонов, торнадо. Никого у нее не было, никогда; презервативы, купленные в аптеке, – всего лишь деталь имиджа, не больше, функциональной нагрузки они не несут.

Анна Брейнсдофер-Пайпер может быть абсолютно спокойна за свою дочь.

– Какой ты красивый, Дэн!

– Ты находишь?

– В жизни не видела таких красивый парней. С таким красивым…

Я жду от соплячки самых циничных и наглых оценок: гораздо более циничных и наглых, чем реклама пива «Стелла Артуа», чем реклама кроссовок «Reebok», чем реклама косметики «MaxFactor» – ведь до сих пор в выражениях она не стеснялась. Но, как ни странно, соплячка проявляет недюжинное монашеское целомудрие, даже слово «член» ей не пропихнуть, не говоря уже о выражениях позабористее.

– Красивым чем?..

– Ну… Ты же сам понимаешь.

Нуда. Я – понимаю. Во мне и правда нет никаких видимых изъянов; пусть я не модель, но назвать меня уродом язык не повернется. Так почему бы Ей не полюбить меня, не соплячке -

Ти-на-тин?..

– Значит, я тебе нравлюсь?

– Очень.

От легкого смущения, если оно и было, не осталось следа. Да и чего бы мне стесняться? Кого? Кому придет в голову краснеть и прикрывать пах при виде лилий, кувшинок, болотной осоки, растрескавшихся от зноя камней, речного ила, водомерок, стрекоз, почти касающихся крыльями воды; при виде лягушонка.

Деталь пейзажа – Лягушонок не более чем деталь пейзажа. К тому же не самая симпатичная.

– У тебя есть девушка? – спрашивает Лягушонок.

– Есть.

– А как ее зовут?

– Тинатин.

Лягушонка едва не плющит от приступа свежеиспеченной ревности. И все же она находит в себе силы спросить:

– Странное имя. Твоя девушка – русская?

– Русская? Да, пожалуй.

Я и понятия не имею, русская ли Тинатин. Со мной она разговаривала без всякого акцента, но я не удивился бы, встретив ее во франкфуртском аэропорту, у стойки регистрации на транзитный рейс «Абердин – Макао». Совсем бы не удивился. Хотя русские видны всегда. О Тинатин этого не скажешь, она могла быть парижанкой, живущей в Сан-Франциско, или новозеландкой, путешествующей по Индонезии, или гречанкой, спускающей деньги в монакских казино. Она могла быть кем угодно, но больше всего похожа… похожа… на рекламный плакат. Эта мысль посещает меня только сейчас – рекламный плакат. Обычные товары и услуги слишком мелки для Тинатин, слишком прозаичны, но ЖИЗНЬ КАК ТОВАР – это бы подошло. Жизнь – роман, жизнь – дерьмо, жизнь – босанова, почему нет? Жизнь как вдох, жизнь как выдох, как езда на бешеной скорости, как покусывание веточки орешника; жизнь – как жизнь, жизнь – как смерть, да мало ли что еще можно придумать о жизни? Есть еще странное слово фаду, его значения я не знаю, и потому оно подходит Тинатин больше всего.