– Если она умрёт, я убью твоего отца, – сказал брат, нервно выдохнув. – И плевать на последствия.

Они стояли по разные стороны полупрозрачной магической завесы, разделяющей помещение на две части, и выглядели так, будто прямо сейчас кинутся друг на друга. Но мне уже было не до них. Я видела только Анмара… Моего сильного, непобедимого Анмара, который стоял на коленях, со связанными за спиной руками. С ошейником на шее. А за его спиной высились два бугая из шайки Хельма. Именно они не давали моему принцу подняться.

Память, словно издеваясь, подкинула другой эпизод. Когда меня заставили встать на колени на площади в Харсайде среди толпы людей. Мне было безумно горько в тот момент. Гордость едва дышала, растоптанная обстоятельствами.

Но вот Анмара, будто бы, вообще не волновала эта поза покорности. Он смотрел на меня. Прямо в глаза. И в этом взгляде взрывались и гасли настоящие дикие пожары, в которых царило сожаление, вина, страх и печаль. Сейчас наша связь была притуплена, возможно, из-за той самой завесы. Но я всё равно чувствовала отголоски эмоций своего хайта. Он боялся, но боялся именно за меня. Его собственная судьба Мара волновала мало, как и коленопреклонённое положение. Ему было плевать на эти переговоры. Всё о чём он мог думать, это моя жизнь.

– Противоядие срабатывает в одном случае из пяти! – вдруг прорычал Хельм. – И только у сильных тренированных воинов. Ты уже убил мою сестру!

Этот крик заставил меня отвлечься от Мара и посмотреть на Анхельма. А потом на Гервина. И если мой брат сейчас почти не контролировал эмоции, то айвирский кронпринц лишь насмешливо улыбался. Будто теперь все козыри были именно у него.

– Время. Оно сейчас для Эниремии очень дорого, – развёл руками Гервин и вытащил из кармана второй стеклянный пузырёк. – Вот противоядие. Чем раньше она его примет, тем выше её шансы выжить. Так что давай, Анхельм, озвучивай условия освобождения моих родителей и брата, а я уж подумаю принимать их или нет.

Но вместо него заговорил Мар:

– Герв, дай ей противоядие. Сейчас же! – его голос звучал сдавленно.

Но тот сделал вид, что не услышал. Продолжал смотреть только на Хельма. И ждать его ответа.

– Я отдам тебе Анмара, – наконец, выговорил мой брат. – В обмен на противоядие. А о твоих родителях мы будем говорить только если Эниремия выживет.

Гервин изобразил задумчивость. Словно издеваясь, неспешно сделал несколько шагов вдоль завесы и лишь спустя почти минуту ответил:

– Идёт.

Повинуясь жесту Анхельма, Мара подняли на ноги и подвели к завесе, в которой на несколько мгновений образовался проход. В тот же момент Герв протянул мне склянку. Быстро откупорив её, я влила в рот содержимое. И, почувствовав на языке знакомый с детства вкус укрепляющего зелья, не смогла сдержать улыбки.

Кивнула Хельму, пытаясь сказать взглядом, что со мной всё хорошо. Но он всё равно оставался напряжённым. Прости, братик, но сейчас я ничем больше не могу тебе помочь.

Едва с Мара сняли ошейник и путы, как он бросился ко мне и сгрёб в объятия. Прижал к себе очень крепко и бережно. Но тут же отстранился, вглядываясь в мои глаза.