Додумавшись до правды, Маркус тотчас же обнаружил аномалию. На этот раз она не присутствовала. Наоборот, касалась того, что отсутствовало.

Возле колыбели не было детского монитора.

Если приемник находился в комнате Камиллы, то где был передатчик?

Маркус вернулся, присел на супружескую постель рядом с тумбочкой. Потянулся к рукоятке монитора. Включил прибор.

Сплошной беспрерывный треск. Невнятный лепет тьмы. Маркус пригнулся, прислушался. Ничего. Поставил максимальную громкость. Шум помех заполнил комнату. Маркус ждал, напрягая слух. Протекали секунды, а он все измерял глубину этого моря шепотов, шелестов, надеясь найти малейшую вариацию, хоть какую-то ноту, отличающуюся от прочих.

Потом он услышал. Что-то пробилось сквозь серую пыль, излетающую из динамиков. Звук иной природы. Ритмичный. Не искусственный, живой. Дыхание.

Маркус схватил монитор и, держа его в руках, прошелся по особнячку в поисках источника сигнала. Это не может быть далеко, твердил он себе. Такие приборы имеют радиус действия в несколько метров. Так где же?

Он распахнул все двери, проверил все комнаты. Дошел до задней двери, и сквозь сетку от комаров перед ним предстала нечеткая картина запущенного сада и сарая, где хранились инструменты.

Выходя, он прежде всего заметил, что соседние дома стоят поодаль, а участок окружен высокими соснами, словно ширмой. Место – лучше не придумаешь. По гравиевой дорожке Маркус направился к строению из листового железа. Ноги разъезжались на гравии, насквозь промокшем, струи дождя лупили без передышки, ветер задувал в лицо, словно все, что ни есть, темные силы, сговорившись, строили ему препоны. Но он все-таки дошел. На двери висел тяжелый замок.

Маркус огляделся и тут же нашел то, что нужно: чугунный колышек, вбитый в землю, к которому крепилась поливальная установка. Отложив монитор, он схватился за колышек обеими руками и, поднатужившись, вырвал его. Вернулся к двери и решительно, даже с какой-то яростью, начал срывать замок. Наконец стальная цепь соскочила, дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Маркус, недолго думая, распахнул ее настежь.

Тусклый дневной свет проник в тесную каморку, обнаружив плотный слой мусора и электрический обогреватель. Второй детский монитор стоял рядом с брошенным на пол матрасом, на который сверху была накидана куча тряпья… и в ней вдруг наметилось какое-то движение.

– Лара… – позвал Маркус и умолк, дожидаясь ответа. Ответа не было, и он позвал еще раз, погромче: – Лара?

– Да, – раздался полный недоверия голос.

Маркус бросился к ней. Она лежала, скорчившись, под заскорузлыми одеялами. Изможденная, грязная, она все же была жива.

– Спокойно, я пришел за тобой.

– Помоги мне, пожалуйста, – взмолилась она со слезами, даже не осознавая, что ей уже помогают.

Она все твердила и твердила эту фразу, даже когда Маркус взял ее на руки, вышел с ней вместе под дождь, пронес ее по гравиевой дорожке и они вместе переступили порог особнячка. Тут Маркус остановился.

В коридоре стояла Камилла Рокка, промокшая насквозь. В руках она держала связку ключей и пакеты с покупками. Сотрудница социальной службы застыла как вкопанная: