Он не переодевался священником. Он на самом деле священник.

Он начал действовать где-то с неделю тому назад, когда разослал анонимные письма всем, кто был замешан в убийстве Валерии Альтьери. Потом отправил имейл, в котором просветил Пьетро Дзини относительно дела Фигаро. После этого позвонил Камилле Рокке и сообщил заранее, что Астор Гояш прибудет в отель «Экседра» через несколько дней.

Он – пенитенциарий.

Он все время маячил у них перед глазами, а они и не знали, кто он на самом деле. Как хирург Альберто Канестрари, Джеремия симулировал естественную смерть с помощью сукцинилхолина. Никакой токсикологический анализ не обнаружит его. Достаточно одного миллиграмма, чтобы парализовать дыхательную систему. Через несколько минут наступит смерть от удушья, как это случилось с Канестрари. Яд моментально сковывает мышцы всего тела, так что передумать уже невозможно.

Но Канестрари не предполагал, что к нему приедет скорая помощь. А Джеремия Смит ее вызвал.

Что видит полиция? Серийного убийцу, который больше не представляет опасности. Что видят врачи? Пациента в коме. Что видит Маркус?

Аномалии.

Рано или поздно действие сукцинилхолина закончится. С минуты на минуту Джеремия Смит очнется.

Рывок вперед. Остановка. Возврат. И снова: вперед, остановка, возврат.

В синем зале ожидания отделения интенсивной терапии слышался только этот навязчивый, беспрестанно повторяющийся шелестящий звук. Маркус огляделся. Никого. Он осторожно направился к источнику шума.

Створки раздвижной двери, ведущей в отделение, сходились, потом вдруг останавливались, потом расходились обратно. Что-то блокировало механизм и не давало двери закрыться. Маркус подошел ближе. Нога.

Агент полиции, поставленный для охраны, лежал ничком на полу. Маркус осмотрел тело: руки, синий мундир, ботинки на резиновой подошве – чего-то недоставало. Головы, труп был безголовым. Череп разлетелся на куски от выстрела в упор.

Это только начало, подумал Маркус.

Нагнулся над полицейским и увидел, что кобура у пояса пуста. Наскоро прочитал молитву, выпрямился. Зашагал по линолеуму, не торопясь, оглядывая реанимационные палаты справа и слева по коридору. Пациенты лежали на спине, погруженные в ничем не нарушимый, ко всему безразличный сон. Даже дышали за них механизмы. На первый взгляд все было как всегда.

Маркус брел наугад посреди отрешенного от реальности сна. Таким должен быть ад, подумал он. Место шаткого равновесия, где жизнь уже не жизнь, но еще не смерть. Только надежда поддерживает равновесие. Цирковой номер, трюк иллюзиониста. В глубине иллюзии – вопрос, возникающий при взгляде на этих людей. Где они сейчас? Зачем они здесь – или не здесь?

Дойдя до клетушки для персонала, Маркус увидел, что троим сотрудникам клиники повезло меньше, чем пациентам, за которыми они ухаживали. Или больше, это как посмотреть.

Первая медсестра упала на пульт контроля. Мониторы были забрызганы кровью, на шее женщины зияла глубокая рана. Вторая лежала, вытянувшись, у двери. Она пыталась бежать, но безуспешно: пуля настигла ее, вонзилась в грудь, отбросила назад. В глубине комнатки мужчина в белом халате распростерся на стуле, свесив руки, запрокинув голову, уставив невидящий взгляд в потолок.