– Это Чёрная Душа, – раздосадованно проговорил я. – Он сильный.

– Фант! «Зевс» спускается и примет всех на борт! – проговорил ИСИС. – Но они говорят, что долго этих ударов их щит не держит.

– Валим! Валим! – Страж первым вылетел из рубки и ускакал в сторону палубы.

– Вера, объявляй эвакуацию! – крикнул я, схватился за трубку в машинное и добавил. – Рубари! Шиф! На палубу! Взять только самое ценное!

– Уже собираемся! – ответила трубка голосом Шифа, а фоном неслись потоки ругательств. Уже голосом Рубари.

– На палубу! – я кивнул Араэле. – Вера!..

– Я сейчас! – отозвалась рулевая, хватая атлас и закидывая его в подпространственный карман.

Снаружи раздался треск и крики ужаса. Я выглянул через стекло и увидел, как что-то огромное врезается в соседний дирижабль. В стороны разлетались щепки и куски такелажа. Вниз безвозвратно канул матрос, пытавшийся удержаться на канате. Дирижабль ещё не упал, но это, несомненно, была агония.

Пробегая мимо каюты, я вспомнил, что не всё забрал оттуда. Конечно, самое ценное я уже скинул в подпространственный карман. Но в столе всё ещё лежал дневник Перо. Я совсем забыл про него и не убрал заранее.

– Я сейчас! – крикнул я Араэле и Вере.

И со всех ног кинулся к каюте, то и дело натыкаясь на бегущих людей.

«Мэлоннель» вздрогнул от нового попадания. Где-то внизу, в трюме, что-то начало отваливаться с протяжным стоном умирающего зверя. И в следующий момент гондола с оглушительным треском накренилась. В каюту я буквально ввалился, едва удержавшись на ногах. Рывком выдвинув ящик стола, я, наконец, схватил дневник Перо…

В этот момент последовало очередное попадание. Дневник выпал из рук, привычно распахнув страницы на том самом месте, которое я перечитывал чаще всего. Перо Кироко выскочило и мягко легло на накренённый пол. Я подхватил и его, и дневник, успев зацепиться взглядом за последние строчки:

Можно ли поднять ветер, дуя против ветра? Можно ли грозить земле, когда сам не грозен? Но если прошлое в будущем будет казаться не тем прошлым – подумай и оцени тысячу раз, а потом вдохни и отпусти. И грозным знамением станет перо Кироко.

Пёрышко легло между страниц, я захлопнул блокнот и торопливо закинул его в хранилище.

Как я добирался до палубы, уже помню плохо… Соседний дирижабль не выдержал обстрела и упал на поверхность. «Мэлоннель» делали на совесть, а потому и продержался он дольше. Но когда я, наконец, вылез наверх, то, палуб, по сути, оставалось только две…

«Зевс» тёмной тенью появился сверху. С висящими наготове канатами для терпящих бедствие. От удара Чёрной Души не успели уйти четыре дирижабля, но спасения дождались лишь два. Находились мы, правда, недалеко друг от друга, и огромная гондола «Зевса» уже распростёрлась над обоими подбитыми кораблями. Экипажи, ругаясь и спеша, забирались на аэростаты по сеткам.

И я тоже полез наверх. Лез поспешно, иногда хватаясь за горячую ткань и обжигаясь. Внутри аэростата ещё был горячий воздух. Но он уже остывал. Верный «Мэлоннель» был пока что жив, но скоро должен был умереть окончательно. Его огненное сердце перестало биться, и теперь ему предстояло бесславно обрушиться на поверхность.