— Первый вопрос: да.

Первый вопрос был поставлен так: «Уличена ли обвиняемая в намерении причинить смерть?»

— Второй вопрос: да.

Этот вопрос касался предумышления. Франсуа с трудом понял пояснения мэтра Бонифаса по этому поводу. Мэтр Бонифас заявил:

— Даже если присяжные ответят «да» на первый вопрос, не исключено, что они ответят на второй «нет».

— Но ведь моя жена признает предумышленность.

— Это не имеет значения. Речь идет об определении меры наказания. Ответив на второй вопрос «нет», присяжные снижают ее.

Гул в зале. Рука Жанны отыскала в темноте пальцы Франсуа и стиснула их.

Звонок. Призыв соблюдать тишину.

— Третий вопрос: да.

Люди вокруг них задвигались. Итак, присяжные признали наличие смягчающих обстоятельств.

— Останься здесь, Франсуа.

Впрочем, пожелай он даже броситься в зал, жандарм не пропустил бы его.

Молчание. Шарканье, шаги. Суд удалился для вынесения приговора, и люди на несколько минут направляются к выходу. Даже если бы присяжные совещались лишних два часа, даже если бы они совещались всю ночь, никто бы не ушел. Но теперь, когда приговор предрешен…

— Держись, Франсуа.

Жанна беззвучно плакала. Они не видели друг друга. Они видели только светлую полоску под дверью и различали серебряные галуны жандарма.

— Суд, рассмотрев…

Шарканье по каменным плитам прекратилось. Все замерли.

… приговаривает…

Приглушенное рыдание Жанны, которая клялась себе сохранять выдержку. Она вцепилась во вспотевшую руку Франсуа.

— …к пяти годам каторжных работ.

Странный шум, словно море отхлынуло по гальке. Это люди обсуждают приговор. Одни покидают зал, другие задерживаются, хотя половину люстр поспешили погасить.

— Пойдем.

Жанна уже ориентировалась в кулисах Дворца. Она быстро прошла по одному из коридоров, толкнула дверь в комнатку с голыми стенами, где из мебели стояла только скамья. Напротив была другая, раскрытая дверь. Видно было, как судьи один за другим покидают зал. Появилась Беби. Она спустилась по трем ступенькам в сопровождении двух жандармов и мэтра Бонифаса в мантии, рукава которой развевались, как черные крылья.

Открытая дверь, часть опустевшего зала, блюстители закона, адвокат в мантии — все разом исчезло. Здесь ли еще Жанна?

Для Франсуа остались только полумрак и Беби в шляпке с темной вуалеткой, закрывавшей верхнюю часть лица.

— Ты был здесь? — спросила она и сразу добавила: — Где Жак?

— Дома. Я надеялся…

У него перехватило дыхание, слова застревали в горле, как большие шероховатые персиковые косточки.

Он протянул руки к белым рукам жены, выступавшим из темных рукавов костюма.

— Прости, Беби… Я…

— И ты здесь, Жанна?

Сестры бросились друг другу в объятия, и рыдающая Жанна повисла на шее у Беби.

— Не надо плакать… Скажите Марте… Впрочем, она, наверно, придет ко мне завтра. Я узнавала: я пробуду здесь до отправки в Агно[10] самое меньшее неделю.

Франсуа слушал. Перед ним возник кадр из фильма, на котором он был с… Почему так случилось, что он смотрел его с Ольгой? Женщины в серой форме, в деревянных сабо шли колонной и молча, как призраки, занимали свои места за столами в мастерских. Они были коротко острижены, и стоило какой-нибудь приподнять голову, как надзирательница…