Он не шутит. Не представляю, как долго мы спали, но на месте вчерашнего прорыва сегодня глухая пробка — идарианец отодрал шкуру местного хищника, а света я не вижу.
Растение замуровало свою добычу, и моему спутнику приходится приложить немало усилий, чтобы пробиться на свободу. Кошмарный мир!
Сглотнув такую желанную ещё миг назад освежающую сладость, я явственно чувствую тошнотворный привкус смерти. Конечно, это сказались испуг и разбушевавшаяся фантазия, но я в какой уже раз мысленно благодарю судьбу: закинув меня в такие дали, она хотя бы дала мне шанс на спасение в лице этого охотника.
Первым из «нарыва» выпрыгивает мой спутник. Помогает выбраться мне и сразу нахлобучивает поверх пропитавшейся сладковатой влагой личиночной, когда-то белёсой, накидки всенепременную шкуру стеклянного монстра.
Пусть моё тело тут же окутывается облаком пара, а слепящий дневной свет вынуждает щуриться, но я нисколько не жалею о расставании с обманчиво идеальным толбом.
Б-р-р… А ещё с особым рвением посылаю охотнику волну восторженного облегчения. И чуток перебарщиваю — бедняга, пошатнувшись и ошалев от необъяснимым образом накативших чувств, спешно кидается меня утешать:
— Не отчаивайся и не бойся. Я понесу тебя очень осторожно и так быстро, как смогу. Мы доберёмся до приюта.
Отрицательно мотаю головой. Сейчас не думаю даже о том, что шкура съехала на плечи, открывая лицо и голову безжалостным лучам. Меня снова трясёт — начался новый этап трансформации. Но как разъяснить это охотнику?..
— Испугался? Натерпелся? — по-своему истолковывает он мой жест. — Ну теперь поймёшь, что из меня выйдет хороший хозяин. В обиду не дам и голодным не оставлю. — Охотник глухо смеётся, поблёскивая из-под капюшона лукавым и немного грустным взглядом. — Вот бы наши глупые и избалованные женщины так ластились. Им-то узнать меня таким шанса не представится. Эх, спасти б кого из них… Тогда, может, оценили. А так — урод да неумеха… Да и от кого их спасать? Все женщины живут в комфортной и безопасной части Идариана… Ну хоть ты-то меня будешь ценить?
Последнее точно шутка. И он сам смеётся над ней, одновременно поднимая меня на ноги. И тут же замирает, с удивлением осматривая. Прислушавшись к эмоциям, распознаю вспыхнувшую в душе насторожённость. Что на этот раз?!
— Ты стал выше! Точно выше… — Мужчина подступает вплотную. — Почти по плечо мне, а был ниже груди! Как же быстро… И до каких размеров вырастешь?.. Ох, намучаюсь я ещё с тобой — чувствую.
Пока охотник, обернув меня шкурой, подхватывает на руки, стараюсь развеять его эмоциональное напряжение. Уж лучше внушу ему незыблемую уверенность в своих силах, которые ему сегодня понадобятся. А до ответов на вопросы осталось совсем недолго…
Снова проваливаюсь в сон. Моему организму требуется полная концентрация сил, и я вынужденно оставляю того, на кого настроено моё восприятие, без контроля. Остаётся надеяться, что он не бросит меня сейчас, раз уж не сделал этого прежде.
— Вожусь с каким-то зверёнышем как с дитём родным… Оттого и тащу этого немощного с собой, что уже сам понимаю — нет шанса воспитать кого-то ещё. О собственных детях планов уже не строю — понятно, что и после третьего испытания Долиной смерти меня никто не выберет. Привлекательнее для женщин я от этого не стану. Одни слова про доказательства доблести через преодоление испытаний. Другие, что красивее и разговорчивее, проходят их формально, не отдаляясь серьёзно от «Последнего приюта». Я же трижды был в самой долине, смог выжить там и даже освоиться. Но кого это волнует? Точно не разодетых в воздушные одежды и дни проводящих в окружении своих гаремов женщин. А такого, как я, любая побоится приблизить к себе.