— Больше никогда-никогда… — заверил директор.

— Бывает, — снисходительно ответила заведующая.

На том они и поладили. Директор изменил свое поведение не только на словах, но и на деле. Когда на подстанции что-то происходило (а на любой подстанции всегда что-то да происходит), не спешил с оргвыводами, а звонил и мягко интересовался, не нужна ли помощь. Короче говоря, из грозного тирана превратился в такую пусечку-дусечку, что хоть замуж за него выходи.

Тучи рассеялись, но недоумение у заведующей осталось. «Что же все-таки произошло? — думала она. — Или же это просто совпадение?»

Тайну двух океанов, то есть двух сотрудников, выдал водитель Агеев. Поддал по своему обыкновению после суток прямо на подстанции, вышел покурить на улицу и сказал доктору Петрову:

— Ты вот, Саша, тюфяк-тюфяком, а Колька (Сарычев) и Сережка (Вяткин) — орлы!

Петрова на подстанции не любили — подлый, скупой, все мысли только о карьере.

— С чего же это они такие орлы? — обиженно спросил Петров.

— А хотя бы с того, что Аньпетровну нам уберегли, — ляпнул Агеев. — А то бы, чего гляди, тебя бы заведующим назначили, правильный ты наш. Тогда бы половина народу повесилась, а другая половина уволилась.

Петров скользкую тему дальше развивать не стал. Обозвал Агеева «старым дураком» и ушел на кухню пить чай. Тему развила диспетчер Сироткина, услышавшая этот разговор. Вцепившись в Агеева клещом безжалостным, она быстро вытянула из него всю правду. Оказалось, что Сарычев с Вяткиным провели тайную работу с каждым из директорских агентов. Работа проводилась по простой и доходчивой схеме: «Уймись и вали на хрен с подстанции, а то все твои грехи разом всплывут, мы уж постараемся». А кто же из сотрудников без грехов? И кто лучше знает эти грехи, чем коллеги с подстанции? Разве что сам грешник.

Агенты пробовали удивляться:

— А вам-то какое дело? Она же вас самих выжить хотела!

— Какое наше дело — это наше дело, — отвечали борцы за справедливость. — Вы лучше о своих делах думайте. И помните, что на подстанции вам покоя не будет.

Первым капитулировал старший врач. После того, как он подал заявление, слиняли и остальные агенты. Директору никто из них своих мотивов объяснять не стал. Не нужен был им уже директор. Те, кто остался на «Скорой», перевелись на подстанции другого региона.

— Зачем вы это сделали? — спросила заведующая. — Я вам, конечно, очень благодарна, но характер наших отношений не позволял ожидать чего-то подобного. Так зачем же?

— Да просто мы к вам привыкли, Анна Петровна, — ответил Вяткин. — Сработались, притерлись. Неохота было к новому начальству привыкать. А уж если бы Гаврилу вместо вас назначили бы, то на подстанции вообще невозможно бы стало работать. У вас тоже характер не сахар, но вы умная. А Гаврила был вредный дурак.

Гаврилой на подстанции прозвали бывшего старшего врача Евгения Гавриловича.

После этих слов заведующая даже прослезилась.

Все трое до сих пор работают на той же подстанции. Сарычев стал старшим врачом, а Вяткин — старшим фельдшером. Оба они не хотели уходить с линии на более спокойную и более скучную работу. Даже с учетом выигрыша в зарплате (у начальства нет надбавок за работу в ночное время и возможности работать на полторы ставки, но зато сами ставки выше, а уж премии не идут ни в какое сравнение с «рядовыми»). Но заведующая уговорила. Главным ее аргументом был такой: «Я же только вам могу доверять».