Я оглянулся. Через холмы на фоне освещенного Парижем неба перебегали темные фигуры, кроме того, справа еще несколько движущихся силуэтов появились между мной и Монружем. Наверняка их целью было отрезать мне дорогу к спасению. Теперь я оказался перед выбором: либо двинуться прямо, либо свернуть налево. Припав к земле, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть все вокруг на фоне горизонта, я посмотрел вперед, но не заметил никакого движения. Мне пришло в голову, что, раз мои враги не отрезали путь туда и даже не попытались сделать это, значит, там мне грозит какая-то опасность, поэтому решил двинуться прямо.
Я, конечно, понимал, что это будет отнюдь не приятная прогулка, но действительность оказалась еще хуже. Под ногами чавкала слякоть, я то и дело проваливался по щиколотку в жидкую грязь, которая грозила засосать меня.
Похоже, я спустился в низину, поскольку, оглядевшись, увидел, что поверхность вокруг находится выше, чем там, где стоял я, хотя еще совсем недавно эти места казались плоскими, как стол. Преследователей видно не было. Мне это показалось странным, потому что до сих пор эти ночные тати не отставали, как будто могли идеально видеть в темноте. Каким же я был дураком, что, выходя из дому, решил надеть светлый твидовый походный костюм. Тишина и невозможность видеть врагов при том, что я буквально чувствовал на себе их взгляды, начала все больше и больше угнетать, поэтому, понадеявшись на то, что меня услышит кто-нибудь помимо моих жутких преследователей, я несколько раз крикнул. Никакого ответа не последовало, даже эхо не откликнулось на мои призывы. Какое-то время я простоял неподвижно, уткнувшись взглядом в одну точку. По одной из возвышенностей скользнула темная фигура, потом еще одна и еще. Они были слева и, похоже, хотели перерезать путь вперед.
И вновь я подумал, что в скорости бега им со мной не сравниться, поэтому побежал со всех ног прямо вперед.
Шмяк!
Нога угодила во что-то мягкое и скользкое, и я полетел головой вперед прямо на зловонную лужу стоячей воды. Вода и жидкая грязь, в которые мои руки погрузились по локоть, были до того мерзкими и тошнотворными, что я чуть не лишился чувств. Вдобавок, во время неожиданного падения комья отвратительной жижи полетели мне в лицо, и несколько капель попало в рот, отчего я чуть не задохнулся и закашлялся. Никогда мне не забыть, как я поднимался из этой лужи, вдыхая смрадные испарения, которые призрачным белесым туманом поднимались вокруг. Но хуже всего было то, что с отчаянием загнанного зверя я увидел слева и справа от себя темные фигуры, стремительно несущиеся вперед, чтобы взять меня в кольцо.
Удивительно, как наш мозг начинает работать в секунды наивысшего нервного напряжения, даже когда мыслительная энергия концентрируются на чем-то одном – самом ужасном и требующем немедленного решения вопросе. Мне грозила смертельная опасность, жизнь моя зависела буквально от каждого сделанного мною шага, но странным образом я не мог не удивиться тому непонятному упрямству, с которым эти старики преследовали меня. Их решительность, неизменное молчание и жуткое упорство даже в таких обстоятельствах вызывало во мне наравне со страхом даже некоторое уважение. Какими же они были в расцвете сил? Теперь я понимал, как французской армии удалось одержать победу на мосту Арколе, мог представить, с какими лицами воины старой гвардии по приказу своего императора шли на верную смерть у Ватерлоо! Иногда бывает приятно подумать о подобных героических свершениях, но, к счастью, это не помешало оценить ситуацию, в которой находился сам.