Не проронив ни слова, цыганка, понурив голову, с угрюмой миной направилась к своему шатру.

Двое друзей тоже развернулись и молча пошли домой через пустошь. Наконец молчание нарушил Джеральд.

– Знаешь, старина, я ни секунды не сомневаюсь, что это шутка. Страшная, но все же просто шутка. Но, как ты думаешь, может, нам лучше держать язык за зубами?

– Что ты имеешь в виду?

– Не стоит об этом рассказывать Мэри. Это может разволновать ее.

– Разволновать ее? Дорогой Джеральд, о чем ты думаешь? Даже если все цыгане, которые только разошлись по миру из Богемии, станут уверять мою жену, что я ее убью или даже что я могу плохо о ней подумать, она ни за что не поверит в это.

Но Джеральд стал возражать:

– Дружище, женщины очень суеверны, намного больше, чем мы, мужчины. К тому же они, к счастью (или к несчастью!) наделены такой психической системой, которую нам понять совершенно невозможно. Мне по работе приходится сталкиваться с этим слишком часто. Послушай моего совета, ничего ей не говори, иначе напугаешь ее.

Губы Джошуа непроизвольно напряглись.

– Вот что я скажу, друг мой, до сих пор у меня не было секретов от жены. С чего бы это вдруг нам менять отношения? Мы с ней ничего не скрываем друг от друга. Я считаю, что супругам иметь тайны по меньшей мере странно.

– И все же, – сказал Джеральд. – Чтобы избежать дурных последствий, лучше подумать об этом заранее.

– Ты говоришь прямо как та цыганка, – сказал Джошуа. – Вы с ней, похоже, заодно. Может быть, это ты все подстроил? Ты рассказал мне о цыганском таборе… Это ты все подстроил с ее величеством?

Все это было сказано как будто в шутку, но голос Джошуа был напряжен. Джеральд заверил его, что сам только утром узнал о том, что в деревне остановился табор, и на все дальнейшие вопросы своего друга отвечал со смехом. Вскоре в приподнятом настроении они дошли до дома.

Мэри сидела за пианино, но не играла. Вечерняя пора пробудила в ее душе какое-то томление, и на глазах ее выступили слезы. Когда в дом вошли мужчины, она бросилась к мужу и поцеловала его. Джошуа изобразил на лице трагическую мину.

– Мэри, – произнес он глухим голосом. – Прежде чем приблизиться ко мне, ты должна узнать, что уготовано нам судьбой. Звезды открыли нам свои тайны, и наша участь решена.

– Что, дорогой? Расскажи, что нас ждет впереди, только не пугай меня.

– Что ты, дорогая, как можно! Но есть кое-что, о чем тебе все же лучше будет узнать. Только совершенно необходимо подготовить все заранее и самым тщательным образом.

– Говори же скорее, милый, я слушаю!

– Мэри Консидайн, ваша восковая маска может быть выставлена в музее мадам Тюссо. Звезды известили нас, что на вот этой руке кровь… ваша кровь. Мэри! Мэри! О Боже! – Он бросился к жене, но не успел подхватить ее. Лишившись чувств, она упала на пол.

– Я же говорил! – воскликнул Джеральд. – Все-таки я в женщинах лучше разбираюсь.

Через какое-то время Мэри пришла в сознание, но стала вести себя истерично, то смеялась, то плакала, то бредила:

– Не давай ему приближаться ко мне… ко мне, Джошуа, муж мой, – испуганно умоляла она.