Это были буйные, неуправляемые парни. На службе они совершили какое-то преступление, например – избили до полусмерти, или до смерти своего сослуживца. Что делать начальству? Сейчас полетят звёздочки, только не с небес, а с погон. За плохую воспитательную работу среди личного состава. И чтобы этого звездопада не было, необходимо признать преступника психическим больным. Тогда с него и взятки гладки.

Эта практика, как я узнал, применялась постоянно. Не знаю, почему меня сунули именно в эту палату – никто за мной не наблюдал, никаких уколов или таблеток не давали – просто лежал, ел, пил, спал. Иногда парни где-то добывали спиртное, и приглашали меня выпить. Пару раз я участвовал в пьянке – чисто для того, чтобы не отделяться от коллектива, а не ради удовольствия. Оказалось, что я вообще не пьянею. Никак. На спор выпил бутылку водки, прямо из горлышка. Противно – ужас! И ни в одном глазу. Только потом часто бегал мочиться – видимо организм выводил яд.

Конечно, врачи о моих способностях не знали. А может и знали – были же среди моих 'товарищей' стукачи, уверен. Но никому не были интересны ни мои способности, ни сам Ванька Сидоров – так меня назвали. А как ещё назвать человека, не помнящего ни имени, ни фамилии? Иван Петрович Сидоров. Прошу любить и жаловать.

Память ко мне так и не вернулась, а вот здоровье я восстановил через две недели, превратившись в здоровенного парнюгу, скучающего от бесцельности существования и тупости быта. Целыми днями я тренировал своё тело – отжимаясь, приседая, используя вместо отягощения своих соплеменников, радостно хихикающих у меня на горбу.

Наконец, через несколько недель меня повели к главврачу – пункт назначения я узнал у санитаров, сопровождавших меня по коридору.

Пройдя через всю клинику, построенную задолго до революции и соединённую между корпусами закрытыми переходами, я попал в кабинет главного врача, в котором уже сидели несколько докторов, курирующих отделения клиники. Как я понял – это было что-то вроде консилиума – пора было решать, что же со мной делать. А что делать всем было неясно.

Мне задавали множество вопросов, каверзных и не очень. На что-то я ответил, чего-то не знал, и после получаса расспросов меня оставили в покое, занявшись обсуждением ситуации.

– Он физически и психически здоров. Мы же не можем держать человека тут бесконечно? – сказал один из врачей, наблюдавших за происходящим – и так персонала не хватает, так мы ещё тут устроим приют для лишённых памяти? Кроме отсутствия памяти, он абсолютно, патологически нормален! Никаких болезней, даже прыщей на нём нет! Порезы заживают за минуты!

– А может и подержим его подольше, исследуем… – нерешительно сказал другой врач – такие свойства тела дорогого стоят.

– Нам что, больше делать нечего? Я захлёбываюсь в потоке идиотов – в последнее время стало модно совать сюда всех, кого не лень! Клиника не резиновая – буркнул главврач – готовьте документы на выписку.

– А как готовить? На кого? У него ни паспорта нет, ни прописки. Идти ему некуда. Как он будет жить?

– Я могу поработать пока здесь – неожиданно для себя предложил я – пока не разберусь, куда мне идти. И жить тут, в клинике – чулан какой-нибудь найдётся? А вы будете иметь возможность исследовать меня. Если захотите.