Я скосил глаза в сторону и увидел справа от себя девку – крепкую, дебелую, рыхловатую, лет двадцати. Она уносила от меня поднос с наставленными на нём чашками. Еда? Есть…хочу есть. Мне ужасно хотелось есть! Я стал вспоминать – что такое есть? Почему-то вспомнилась реклама из телевизора – там девочка ела здоровенный бутерброд, и причмокивала.

В животе забурчало, и я снова попытался поднять голову, посмотреть – где я? Это мне удалось с большим, очень большим трудом. Но удалось.

Я был привязан к кровати широкими ремнями с застёжками. Руки лежали вдоль тела, ноги тоже пристёгнуты, свободна одна голова. На мне широкая рубаха с рукавами, бывшая когда-то белой, а сейчас в подозрительных жёлтых разводьях, и пахнущая так дурно, что меня с души воротило – вонища, как от какого-то бомжа, дошедшего до самого дна.

Комната, в которой я находился, не блистала чистотой – бежево-коричневатая краска на стенах, окно, тускло бросающее свет на мою жалкую фигуру и забранное толстой решёткой. Тумбочка рядом со мной – белая, местами облупившаяся и с инвентарным номером сбоку. Я смотрел как раз на него – кривые циферки 333. Они мне ужасно не нравились. Почему? Не знаю. Какие-то зубастые…зззззз…как будто зудят пчёлы. Неприятно. Почему меня привязали? Ведь я…а кто я? 'Я' – это кто? И где?

Пошевелил сухим языком во рту – ощущение было гадким, неприятным, как будто кто-то сунул мне в рот тряпку. Напрягся и тихо, хрипло, крикнул:

– Ээээй! Есть кто?! ЭэээЙ!

Вернее – не крикнул, а прошептал – связки не работали. Тогда я ещё напрягся и уже громче покричал:

– Ээээй! Кто-нибудь! Да эй же!

Дверь неожиданно открылась и в неё вошла женщина лет пятидесяти – маленькая, кругленькая, как колобок. Она неодобрительно посмотрела на меня, и покачав головой, сказала:

– Вот Танька сучка! Ни убрать как следует за парнем, ни покормить! Молодняк совсем стал бездельный, бессовестный! Ну скажи на милость, как она после будет работать врачом? Ей только бы стаж для поступления набрать, бестолочи!

– Эй, кто тут? – хрипло прошептал я, и женщина вздрогнула:

– Ух ты! Неужто очнулся? Мы уж думали ты так и не войдёшь в разум! Парень, тебя как звать-то? Ты кто?

– Не знаю. А где я?

– В психушке, где же ещё. Тебя подобрали на улице год назад, вначале думали пьяный, привезли в милицию. Документов у тебя никаких, вызвали врачей – говорят – он не в коме, но ничего не понимает. Психический. Ну и доставили к нам. Так ты тут и лежишь уже год. Думали – помрёшь. Сам есть не мог, в тебя всё вливали. Под себя ходил – к тебе приставляли всяких там практикантов, в наказание. Кому охота вонь за тобой убирать? В общем – непонятно, как ты выжил, но вишь чего – отживел. Сейчас я дежурному врачу скажу.

Женщина исчезла за дверью, а я бессильно закрыл глаза и как будто поплыл – усилие было таким запредельным для меня, что я устал, будто весь день поднимал штангу, без обеда и отдыха.

Снова очнулся от голоса мужчины. Он сидел рядом со мной и держал меня за руку, освобождённую от привязи:

– Так-так, что же это у нас такое? Ну-ка, ну-ка, дай я тебя посмотрю…