– И не плачу! – неожиданно раздался голос Василисы – просто мне стало тоскливо, и я решила посидеть с вами. Можно?

Дверь скрипнула, и стройная фигурка моей второй половинки обрисовалась в дверном проёме.

– Подслушивала? – прыснула со смеху Маша

– Ну не так чтобы подслушивала…но слушала! – хихикнула Василиса – тоскливо одной, правда! Возьмите в компанию, а?

– Иди к нам. Ложись справа. Ага, вот так. Ваня не против, правда?

– Вообще-то – нет – растерянно ответил я – как вижу, вы за спиной у меня спелись?

– Да куда деваться – пожала плечами Василиса и облегчённо вздохнула, прижимаясь к моему плечу, и зажимая мою руку у себя между ног, как дети зажимают плюшевого мишку или куклу, чтобы не расставаться с любимой игрушкой – есть ситуация: один мужчина, и две женщины. Каждая любит его, и не очень любит конкурентку. Если они начнут свару – ничем хорошим это не кончится. Решение: договориться и принять всё так, как оно есть. Так что…вот так.

– Да, Вань…куда деваться? Да и Василиса мне уже как сестра. Мы сейчас как на фронте, в тылу врага – нам нельзя ругаться. Мы с ней поговорили, и договорились, что будем всё решать мирно. А тебя на всех нас хватит – не сотрёшься. Вот только других баб мы не допустим! Всех поубиваем!

– Ага! – радостно вторила Василиса с другого бока и ещё крепче зажала мою руку. Было такое впечатление, как если бы моя рука попала в тиски. Крепка моя жена.

– А чего это вдруг вы про других баб? – удивился я – вроде бы я никогда не давал повода усомниться в моей верности…

– Хе хе хе… – ехидно рассмеялись обе жены и затихли на кровати.

– Чего хехе-то? – рассердился я – что, таскался по бабам? Заглядывался на всех встречных-поперечных?

– Ну…таскаться не таскался, а на медсестру сегодня заглядывался! На сисьски её! Видела, Маш, как он в разрез халата ей заглядывал, когда она у него кровь брала?! Бесстыдный! А та-то, сучка, так в вертит возле него задом, так и вертит!

– Ага, видела, я чуть не воткнула ей шприц в задницу! Сучка крашенная! У неё волосы крашеные, а ты ей в сиськи заглядываешь!

– Во-первых не вижу связи между крашенными волосами и невозможностью глядеть на чьи-то там сисьскки, во-вторых мне тогда было ни до чего – терпеть не могу уколов, взятий крови и всякого такого медицинского действа, а в-третьих – вы что хотели, чтобы я не на баб, а на мужиков заглядывался? У меня была нормальная мужская реакция на хорошенькую женщину. А правда, медсестра была миленькая?

– Шшшшш…– зашипели мои женщины, как две змеи, и стали тормошить, щипать и пихать меня в бока, наказывая за распутность и дурные помыслы – каковых, впрочем, у меня и не было. Зачем мне какие-то бабы, при двух красотках-жёнах, каких во всём мире-то не найдётся – такие они красивые!

Мои 'красотки', услышав это, сменили гнев на милость, и стали меня целовать, чем привели в смятение:

– Эй, перестаньте! Я же не железный! Прекратите безобразие! Я не удержусь, сейчас кое-кого…

И я не удержался. Впрочем – всё прошло просто замечательно. По-семейному, так сказать. Не знаю, как там всяким султанам живётся в их гаремах. Но мне было очень хорошо. Очень. Впрочем – моим жёнам тоже.