Все стояли – муляжи людей, декорации к огромной пьесе, под названием жизнь.

Я сделал быстрый шаг вперёд – шагать было почему-то трудно, мышцы ног протестовали, кости как будто скрипели на каждом шагу, но так-то было вполне комфортно передвигаться – если не особенно стараться ускорить движения.

Подошёл к полковнику, и не удержавшись, выдал ему великолепный щелбан в лоб. Ощущение – будто я врезал в стальную балку. Палец заболел. Интересно – что потом будет со лбом гэбэшника. Чертыхнулся про себя – забыл, ведь меня точно снимают! А потом посмотрят в замедленной съёмке…тьфу, чёрт! Не надо было этих экспериментов! И уж тем более щелбана…как пацан. Да ладно – поезд ушёл. Теперь они знают, что я могу ускоряться в десятки, а может в сотни раз. Ну и чёрт с ними. Больше ценить будут. Посмотрел на парней, падающих на пол – они так и висели в воздухе, как подвешенные на нитках. Прикинул – по моим ощущениям я находился в состоянии ускорения уже минут пять. Сколько ещё смогу тут удержаться?

Ответ получил тут же, секунд через тридцать: началось с того, что заболели мышцы ног и рук. Просто их заломило, до судорог. Затем навалилась усталость, такая, будто я весь день таскал железо в тренажёрном зале, а потом всю ночь кувыркался с подружкой. Слабость, испарина, даже небольшая трясучка. Заболела голова, а перед глазами заплясали золотистые искорки, и тут же мысль: 'Болван! Больше минуты в 'Ускорении Фаральфа' никто не может находиться! Ты сдохнешь, если не отпустишь время!'

И я отпустил. Пошатнулся, но удержался на ногах, облегчённо услышав удар тел бойцов о пол, радостные крики моих спутников, чертыхание полковника, прижавшего ко лбу правую руку и с недоверием смотревшего на меня. (Потом у него сиял великолепный синячина, но он так никогда ни слова не сказал мне по поводу этого инцидента)

Мышцы у меня дрожали от напряжения, в голову билась кровь, и её толчки я ощущал где-то в затылке, руки слегка дрожали, а ещё – я страшно хотел есть. Просто до визга. С детства не испытывал такого голода.

Полковник задумчиво кивнул головой, потерев лоб, потом шагнул к лежащему на полу парню, которого я ударил в грудь. Тот не шевелился, и похоже, что он был мёртв. Серов пощупал пульс, потом обернулся ко мне:

– Можешь что-то сделать?

Я подошёл к лежащему, незаметно утихомиривая трясущиеся руки, и громко сказал:

– Все отошли! Все!

Потом устроил парня поудобнее рядом с двумя другими, лежащими рядом и начал читать заклинание, больше не отвлекаясь ни на что. Заклинание оздоровления – то, что подталкивало организм высвобождать свои внутренние ресурсы и восстанавливаться.

Через пять минут парень начал дышать, синее лицо порозовело, а те, что лежали рядом, уже стали подниматься – сели, и недоумённо обвели взглядами окружающих:

– Что…тут случилось? – спросил один из них, недоумённо поглядывая на стоящих рядом людей, и на меня, стряхивающего со штанов пылинки.

– Чего-чего…вырубил он тебя. И меня – ворчливо сказал второй боец, поднимаясь с пола – такого я никогда не видал. Интересно – как называется эта борьба? Скорость – нечеловеческая!