Эллен была мягкой, зависимой женщиной. В своих детских письмах она предстает перед нами этакой «папенькиной дочкой». Единственный смысл своего существования она видела в том, чтобы быть его дочерью. Эллен занималась политикой, говорила и делала правильные вещи, всегда вела себя соответственно и изо всех сил старалась продолжить дело отца в меру своих ограниченных сил и смелости. Она не могла видеть больное или раненое животное без того, чтобы не попытаться спасти его. В раннем детстве она не могла выносить вида ягнят, отправляемых на бойню, и блеяния их матерей в далеких полях. У Эллен были кролики, собаки, кошки, щеглы, попугаи, пони, ослики — ее доброе и любящее сердце готово было пригреть любую живую тварь.

Она искренне заботилась о бедных, боролась за свободную торговлю и свободу Ирландии почти так же неустанно, как и Джейни. Со временем Эллен стала слишком слаба, чтобы сопровождать свои слова реальными делами. Джейни стала одной из самых выдающихся суфражисток Великобритании, Эллен же все глубже уходила в депрессию, болезнь, усталость. За свою относительно короткую жизнь Эллен написала сотни писем. Она никогда не жаловалась на тяжкое социальное положение «несчастных», которых ее муж приводил в свои студии, чтобы рисовать их. Она не сделала ничего для того, чтобы улучшить жизнь этих женщин и их обездоленных детей.

Сикерт всегда умел использовать страдания человечества в своих целях и ради собственного удовольствия. Возможно, его жена не хотела видеть звезд мюзик-холлов, которые позировали ему в студии на Бродхерст-гарденз или позже в Челси. Возможно, она не могла вынести вида детей или похожих на детей женщин, которыми ее муж интересовался больше, чем следовало бы. Сикерт смотрел, как маленькие девочки танцуют эротические танцы в мюзик-холлах. Он общался с ними за кулисами. Он рисовал их. Гораздо позже, когда Сикерт увлекся актрисой Гвер Франгон-Дэвис, в письме он просил ее прислать ему свою детскую фотографию.

У Эллен и Сикерта не было детей. Свидетельств того, что у Сикерта вообще были какие-то дети, не сохранилось. Хотя ходили слухи о том, что во Франции у него был незаконный сын от мадам Виллен, французской рыбачки, у которой он останавливался в Дьеппе после развода с Эллен. В письмах Сикерт всегда упоминает о мадам Виллен как о матери, заботившейся о нем в тяжелый период его жизни. Это не означает, что у них не было секса, конечно, если он был на него способен. Предполагаемого незаконного сына звали Морисом. Сикерт никогда не общался с ним. Мадам Виллен имела множество детей от самых разных мужчин.

20 июля 1902 года в письме к писателю Андре Жиду Жак-Эмиль Бланш писал, что «жизнь Сикерта становится все более и более сложной… Этот аморальный человек закончил жизнь в одиночестве в большом доме в рабочем пригороде, поскольку он не хочет ничего делать как нормальный человек и поступает только так, как ему нравится. Он без всякого зазрения совести имеет законную семью в Англии и живет с рыбачкой в Дьеппе в окружении прованских детей, которых невозможно сосчитать».