– Почему мы? Дарклинг…

– Дарклинга больше нет, как и заклинательницы Солнца. Теперь гриши могут сами собой управлять, и я хочу, чтобы были представлены все ордены: эфиреалы, субстанциалы и ты… как корпориал.

– Я ненастоящий корпориал, Алина.

– Когда у тебя была возможность, ты выбрала красный. И я надеюсь, что это разделение перестанет иметь значение, если гришами будет руководить кто-то из своих. Все вы могущественны. Все вы знаете, каков соблазн силы, статуса или знаний. Кроме того, вы все герои.

– Они последуют за Зоей, может, даже за Давидом…

– Гм-м? – рассеянно спросил он.

– Не обращай внимания. Тебе придется снова посещать собрания.

– Ненавижу собрания, – пробубнил он.

– Алина, – обратилась Женя. – Я сомневаюсь, что они последуют за мной.

– Так заставь их, – я коснулась ее плеча. – Помни, храбрая и несокрушимая.

Ее лицо медленно расплылось в улыбке, и девушка подмигнула.

– И изумительная.

Я просияла.

– Так ты согласна?

– Согласна.

Я крепко обняла подругу. Она рассмеялась, затем заправила локон, выбившийся из моего платка.

– Цвет уже блекнет, – заметила она. – Может, освежим тебя?

– Завтра.

– Завтра, – согласилась Женя.

Я еще раз ее обняла, а затем выскользнула под остатки дневного света.

Я бродила по лагерю, следуя за толпой мимо доков к пескам того, что еще недавно было Неморем. Солнце почти село, наступали сумерки, но не заметить погребальный костер было невозможно – огромный бугор из веток березы, сплетающихся, как белые конечности.

Я увидела уложенную сверху девушку, и по мне прошла дрожь. Ее волосы рассыпались вокруг головы белым ореолом. На ней был сине-золотой кафтан, шею сковывал ошейник Морозова, оленьи рога казались серебристо-серыми на фоне кожи. Какую бы проволоку ни использовали фабрикаторы, чтобы скрепить кусочки, она была скрыта из виду.

Мой взгляд прошелся по ее лицу – моему лицу. Женя проделала необычайную работу. Все черты выглядели идентичными моим – форма носа, абрис челюсти. Татуировка на щеке исчезла. От Руби почти ничего не осталось – солнечного солдата, который стал бы заклинателем, если бы не погиб в Каньоне. Она умерла обычной девушкой.

Мне претило использовать ее тело подобным образом, ведь тогда ее семье будет нечего хоронить. Но Толя меня переубедил. «Она верила, Алина. Даже если тебе это не нравится, позволь ей исполнить свой последний акт веры».

Рядом с Руби лежало тело Дарклинга в черном кафтане.

«Кто привел его в порядок?» – гадала я, чувствуя, как в горле появляется комок. Кто так аккуратно зачесал назад его черные волосы? Кто сложил его элегантные руки на груди?

Кто-то в толпе жаловался, что Дарклинг не должен делить погребальный костер со святой. Но мне это казалось правильным, а народ должен был увидеть конец нашей истории.

Оставшиеся солнечные солдаты собрались вокруг костра, их голые спины и грудь были украшены татуировками. Среди них стоял Владим со склоненной головой, выпуклая плоть его клейма очерчивалась сиянием огня. Многие плакали. Николай стоял поодаль, безукоризненный в своей армейской форме. Сбоку от него появился Апрат. Я натянула платок на голову.