Слова Приходченко о том, что Егора уже может и не быть в живых, мучают меня. Только отвлекусь на какие-то другие мысли или дела, как вдруг короткое слово «Егор!» втыкается в самое сердце. Надо взять себя в руки. Мне нужна трезвая голова. Если начать биться в истерике, то только все испортишь.

Еду в свою гостиницу. Мне надо показаться Яблонскому и взять кое-что из вещей. Надеюсь, что за время моего отсутствия ничего важного в цирке не произойдет. Кокаина у отца, я знаю, осталось немного. Судя по тому, как он бодр сейчас, новую дозу он сегодня утром уже принял. А это значит, что там, в пакетике могло вообще ничего не остаться. Несложно предположить, что вскоре он снова отправится за новой дозой. Если его проследить… Но очевидно и другое, пока я буду ходить за ним, как привязанная, никакая встреча не состоится. Как же мне быть?

Иван занят. Сидит в нашей «походной» монтажке и отказывается кого бы то ни было видеть или слышать.

— Тебя монтирует, — поясняет Евгенчик и подмигивает. — Ну ты зажгла, мать. Иконников до сих пор в себя не пришел. Уже дернул хорошенько для душевного равновесия.

— Новый чек за «Джеймесон»?

— Не-е. За дурь пока что чеки, слава богу, не додумались выбивать.

Опаньки! Склоняюсь поближе к уху Евгенчика:

— А где берет?

— А хрен знает. Мне без надобности. За это, слава те яйца, мне платить не приходится.

— Блин, Евгенчик! Мне надо до зарезу! Видишь, — указываю на подбитый глаз. — Проблемы у меня. Муж приезжал. Ревнивый он у меня, сволочь…

— Тут какой-то тип вчера спрашивал о тебе. Не он?

— Как выглядел?

— Так, что Иконников, едрить его в колено, стойку тут же сделал. Даже клеиться к нему начал.

— Кареглазый блондин?

— Маш! Ну я же не Иконников, я ему в глазки со значением не заглядывал!

— Евгенчик! Кончай финтить! То ты не знаешь, это не ведаешь! Не верю!

— Тоже мне Станиславский…

— Колись!

— Ну чего колись? Чуть что — сразу колись. Ну да, вроде кареглазый. А блондин так точно. Иконников возле него долго терся. Все клинья подбивал… Герой наш любовник.

— Пойду поговорю с ним тоже.

— Иди-иди.

Поднимаюсь в номер к Иконникову. Стучу. Ноль эмоций. Стучу громче. Даже, честно говоря, уже откровенно барабаню в дверь. Наконец за ней слышно какое-то невнятное шевеление. Страдающий голос Иконникова вопрошает:

— Какого хрена?

— Олег, это я, Маша Ваго. Мне поговорить с тобой надо.

Пауза. Потом в дверном замке поворачивается ключ. Выглядит звездища наша, прямо скажем, не очень. Стоит, смотрит в упор расширенными значками почти не мигая. Вид откровенно безумный. Но мне отступать нельзя.

— Могу войти?

— Входи. Что уж?

— Олег, мне Евгенчик нашептал, что ты знаешь, где здесь коксом разжиться можно.

Хихикает и грозит пальцем.

— Евгенчик трепло-о-о… Передай ему, что у меня опять не работает кондиционер.

— Обязательно. Но я не про то, я про кокс… Олег мне очень надо.

Опять складно рассказываю про ревнивого мужа и сплошную нервотрепку с ним. Благо и врать не приходится — проблем действительно выше крыши. Размышляет. Потом идет куда-то вглубь номера. Возвращается с небольшим пакетиком вроде того, что я видела у отца.