Сжавшись в комок, я выудил из бедренного кармана медицинский дозер и вколол себе в шею его содержимое. Несколько раз глубоко вдохнул, дважды моргнул… и раздирающая ногу дикая боль бесследно исчезла. Я вновь мог пользоваться ногами в равной степени.

Громкая яростная брань не затихала ни на секунду. А я в некотором оторопении таращился на лежащий поодаль громадный топор — именно с ним я чудом разминулся, вновь обыграв смерть всего на долю секунды. Меня ударило рукоятью — да так что плечо онемело — а если бы зацепило лезвием…

— Все-таки я везунчик — широко улыбнулся я, разжевывая две красные таблетки — Лишь бы наркоманом не стать. Ну,… погнали!

Ударом ноги отбросив стул к барной стойке, я метнулся в другую сторону. И опередил изрыгающего ругательства шестерку, всадив ему в отвислый живот тройку игл, слегка подпортив лимонно-желтую футболку маленькими дырочками. Но начавшие расплываться кровавые пятна усугубили проблему футболки, бандит жалобно заблеял, выронив оружие и обеими руками ухватившись за резко заболевший животик. В этот момент я впервые заговорил, предварительно вернувшись в убежище за столешницей:

— Я гросс! Повторяю — я гросс! Пришел сюда за приговоренным к камере расщепления смертником по имени Микки Доуз. Любой, кто окажет ему помощь, поставит себя против закона! Любой кто попытается причинить вред здоровью или жизни гроссу исполняющему обязанности понесет крайне суровое наказание! Вплоть до смертного приговора! Повторяю! Я гросс! Микки, детоубийца ты гребаный, может тебе пора сдохнуть? Хватит потолки Невезухи вонючим дыханием коптить!

— Это ты сдохнешь! — захрипел Микки — Сдохнешь! Ты зря сюда пришел! Сейчас придут мои люди и тебе конец! Мартин! Пристрели его! Чего ты там засел?

Крутнув головой и дулом игольника, я взглянул на высунувшегося из-за барной стойки хозяина бара — средних лет мужчину в серой от старости рубашке и черной бабочке. А еще в глаза бросился странный агрегат в его руках — явно какое-то оружие. Смотрит пока не на меня, а в пол. Сам Мартин заметно трясется и почему-то поправляет бабочку. Поправляет и поправляет…

— Мартин! — четко произношу я — Ты тут не при чем. Положи эту штуку и уходи. Прямо сейчас. Живо!

Короткая заминка, грохает о пластик стойки выпущенное из рук оружие, и Мартин исчезает в заднем помещении.

— Су-у-ука! — захлебывающийся от ненависти вой Микки заставляет меня ухмыльнуться — медикаменты действуют на полную катушку, и я не ощущаю ничего кроме легкого возбуждения, и может чуточки азарта.

— Я ухожу! Ухожу! — вот и подраненная шестерка подала голос. Хочешь жить? Понимаю тебя. Да и кровоточащие дырки в животе мало способствуют смелости.

— Убью! — натужный и какой-то нечеловеческий хрип издает бывший каторжник-лесоруб.

— Ухожу! — перепуганным фальцетом настаивает подранок — Ухожу! Ухожу! Я ухожу-у-у!

Рискнув выглянуть, я тут же отпрянул, по полу защелкали десятки смертоносных игл. Убедившись, что шатающийся подранок на самом деле тащится к выходу, я нажал несколько клавиш на браскоме, подавая один из заранее условленных сигналов.