До перекрёстка мы доехали благополучно, и тут я узнал, почему Лапин так внаглую решил ехать. А тут ещё одна колонна проходила, тоже с ранеными. Видимо, узнав, что эта выдвигается раньше, решил нагнать её и вот успел. Мы включились в колонну, я двигался замыкающим, и так ехали. А у меня чуечка разыгралась, вещун просто орал: ещё немного, вот-вот, и всё, эта тишина, нарушаемая рёвом моторов, будет прервана. Поэтому, протянув руку, я встряхнул Бабочкина за плечо. Тот задёргался и сонно посмотрел на меня непонимающим взглядом, а я сказал:

– Готовься к бою. У меня вещун разыгрался. Вот-вот влипнем.

Тот без слов сел нормально и, подтянув карабин, стал проверять его и часть патронов в обоймах сунул в карман шинели, чтобы доставать быстро можно было, потом развязал горловину сидора, тот у него в ногах был, и стал снаряжать три гранаты Ф-1. И всё молча, тот о моём вещуне знал просто отлично, и никаких сомнений не было, раз сказал, значит, точно бой будет. А вот один из бойцов, что сидели сзади, у них фамилии были Гарин и Ганин, как близнецы, хотя совсем и не похожи, спросил:

– Товарищ командир, вы серьёзно?

– Он никогда не ошибался, – чуть повернувшись, сказал Бабочкин. – Всегда угадывал. Вещун у него великая вещь. Нас поэтому немцы и поймать не могли. И из Берлина поэтому мы сбежали.

– А вы, товарищ сержант, тоже были там? – заинтересовался тот и стал будить напарника, после чего они тоже стали проверять оружие и готовиться.

– Я подписку о неразглашении давал, – недовольно пробурчал тот. – А такое шикарное фото было, я стоял в форме сержанта госбезопасности, а сзади немцы маршируют. Всё засекретили.

Едва мы успели подготовиться, как горизонт взорвался вспышками выстрелов орудий, и вокруг колонны появились разрывы снарядов, а откуда-то с небольшого расстояния били пулемёты и другая легкая стрелковка.

– Танки! – закричал я. – Не стрелять. Не выдавать себя! Уходим в темноту на скорости.

Выключив фары, я стал уходить в сторону отрытого поля, обгоняя колонну. Она была между нами и засадой, и шальная пуля могла легко нас достать, но пока везло. Почему не назад? А и оттуда вспышки били, обкладывают гады. При вспышках выстрелов было видно угловатые силуэты танков, что, делая короткие остановки, стреляли и двигались дальше. А я только и делал, что жал на газ. И тут стук по корпусу, и, захлебнувшись, двигатель заглох, попали всё-таки. Пришлось срочно выжимать сцепление и ставить коробку на нейтрал.

– Попали? – спросил Бабочкин, пока машина быстро останавливалась на вязкой почве поля.

– Пару пуль влепили в мотор. Шальные. Сейчас выходим, не забыв оружие и вещи, и уходим. Часть машин колонны прорвались, увеличив скорость, пара горит, остальные стоят подбитые. Пока немцы заняты ими, мы сможем уйти.

– В поле? – уточнил Ганин или Гарин. Я не понял.

– Нет, туда поползём, – указал я на приближающиеся танки. – Бабочкин, помнишь мою загадку?

– Кто победит в поле, одинокий боец с ножом или танк с экипажем? Неплохо бы на практике проверить.

– Вот и проверим. Задача – взять танк.

– Товарищ Суворов, у нас приказ обеспечивать вашу безопасность. Нужно полем уходить.