Левый глаз ее был слегка прищурен и смотрел, будто в прицел баллистического снайперского комплекса.

– Доктору половину оклада за работу. И эта… где мой обед?

– Слушаюсь. Сию минуту будет подан.

– О, ваше высочество, это, право, лишнее. Мой долг – наблюдать за вашим здоровьем и теми…

– Давай-давай. Премия у секретаря. Топай давай. Мне обедать пора, и с парнем пообщаться надо. Коленку вылечил – и молодец. Кто же ее еще мог вылечить? Только ты. Я не сомневаюсь. Ты ж его привел здоровым. Ты ж доктор. Вот и молодец. Все. Иди давай.

Врач, отвешивая поклоны и пятясь, словно перед падишахом, тихо и быстро растворился без осадка в полумраке коридора.

Я предложил парню присесть, посмотрел на него задумчиво и печально, помолчал и наконец тихо проговорил:

– Вот, стало быть, каким образом ты, Макс, повредил ногу.

– Каким?!

– Тебя что-то удивило, челюсть с лязгом рухнула на коленку и повредила сустав.

Рот Макса с клацаньем закрылся, а сам парень покраснел, как девственница в руках ловеласа, лишившись последней одежды.

– Я ведь говорил про маски, которые нам приходится носить? Говорил. Вот и мне приходится выглядеть при посторонних придурком-педиком.

– При посторонних? – А он соображает. С ходу выделил главное в моих словах.

– Вот что, Макс… Как коленка, кстати?

– Спасибо огромное, выше высочество! – оживился парень. – Ничего не болит, и чувствую себя просто великолепно! Но чем я заслужил такое… внимание?

– Понимаю твое беспокойство. Не потребую ли взамен нечто, противоречащее твоему пониманию морали и нравственности? Нет, не потребую. Скажу прямо – мне нужны доверенные люди. Твой отец был абордажником, и ты без пяти минут абордажник. Можешь сказать командиру, что после успешных испытаний я готов подписать твое назначение, не дожидаясь, пока ты достигнешь необходимого возраста. И независимо от результатов нашего с тобой разговора. Насколько мне известно, понятие чести абордажника включает безусловное хранение личных тайн своих товарищей, взаимопомощь и взаимовыручку. «Сам погибай, но товарища выручай». Не так ли?

– Да. Это еще Александр Васильевич Суворов говорил. Был такой полководец во времена…

– Макс. Историю я знаю, и про генералиссимуса много чего читал. Не надо повторяться.

– Простите.

– Мне нужен помощник и… напарник.

– Напарник? Я?

– Именно. Ты же видишь, я еще далеко не старый пень, чтобы иметь кучу друзей, доказавших свою верность и преданность. Когда, ты думаешь, обзаводятся такими? Вот именно. Здесь я в силу не зависящих от меня причин остался совсем один. Есть только тьма врагов, мечтающих меня погубить. И это бы ладно, дело привычное. Сколько раз уже на меня «случайно» что-то падало с высоты, достаточной для убийства. Или в еде и питье бывало больше яду, чем съедобных ингредиентов. Короче! Я могу доверить тебе тайну?

– Да, ваше высочество.

– Предупреждаю. О нашем разговоре – о том, что мы обсуждали, и о том, как я с тобой говорил, – ты не должен рассказывать никому. Ни слова, ни полслова. Я понимаю, твои товарищи и близкие друзья, обеспокоенные вызовом ко мне, нешуточно насядут на тебя, чтобы выявить подробности нашей встречи. Так вот – ни слова. Что ты скажешь в оправдание – твое дело. Но если не сможешь удержаться, скажи сразу. Я найду другого помощника.