— Ладно, что по поводу нашего дела? Не говори, что я наглый, имею право знать, как непосредственный исполнитель.

— Тут есть интересный материал. Придется тебе добираться в Германию через Францию.

— Интересный маршрут.

— Как и материал тоже. Ты же помнишь, я говорил, что у нас на связи человек из Святого Престола.

— Да, Крафт, кажется, — я поменял положение ног, а то правая на левой затекать начала.

— Вот ему необходимо с тобой встретиться.

— С какого перепугу?

— Он узнал кое-что важное при допросе главы одного разгромленного ковена.

— Что именно? — я уже начал терять терпение.

— А не сказал. Требует тебя лично.

— Потенциальная ловушка? — хмыкнул я. Мне это уже начинало не нравиться.

— Вряд ли, но все может быть.

— Я не доверяю иезуитам, ты же знаешь. Мне фокусов Анджея-Герры хватило за глаза.

— Я тоже, — поморщился Старший. — Но тут вряд ли тот случай.

Он достал папку и передал ее мне.

— Изучи легенду, маршрут и общие детали. Завтра вылетаешь в Шарль-де-Голль прямым рейсом, а там по обстоятельствам. Связь как обычно.

— А Лизок-то в курсе? А то давно я с ней не общался.

Вот тут папА перекосило так, как будто хватанул вместо минералки уксуса.

— Зато мы с Козьмой с ней общались.

— Ну и как? — вкрадчиво, злорадным голоском спросил я, предвкушая удовольствие.

— Веселишься? — отец посмотрел на меня профессиональным жалким взглядом собакина. — У девочки есть зубки, и большие. Она нам с Козьмой дала по первое число. И кроме того, пообещала кары небесные, да и земные, если мы не вернем тебя обратно к ней.

— Моя девочка! — с удовлетворением и злорадством сказал я. — Правильно она вас протащила.

— Ну вот не надо, за китайцем ты рванул сам, а мы лишь пытались ей это объяснить, — сморщился опять Старший.

— Это да. В чем прелесть моего независимого отношения в перспективе поступить к тебе на службу. И ее тоже.

— Если вы, штатские, такие умные, то почему в столовую строем не ходите? — страдальческим тоном произнес отец, и с сожалением покрутил в руке пустую бутылку из-под минералки. — Ненавижу работать со штатскими.

— Вот поэтому. Ладно, я пошел. Или может угостишь родного сына хоть кофе с булочкой, я в самолете последний раз перекусил? И вообще, лучшее средство от похмелья — бутерброд с жирной свининой и сигара, — зловредно заметил я, наблюдая за игрой цвета лица Старшего, прикидывая, позеленеет он или нет. Нет, видимо уже отошел, цвет, что твой кракен, не поменял.

— Тебе что, здесь кафетерий, что ли? — но все-таки нажал кнопку поликома, вызывая секретаршу. — Сделай нам, пожалуйста, два кофе. Черных. И прихвати пару булочек. Ну что, доволен?

Последняя фраза относилась ко мне.

— Да, — довольно сказал я, и откинулся на кресле, сцепив руки на пузе. Обожаю перекусить, а кофе папина секретарша варит божественный, конечно, хуже моего, но все-таки.

Париж встретил меня моросящим дождем, еще в самолете после посадки иллюминаторы покрылись снаружи разводами и следами от капель, стекающих по стеклу. Эйр Франс, как всегда, не подвел, и наш «Эйрбас», пробив низкую облачность произвел безукоризненную посадку на мокрой полосе.