Я только хлопала глазами. Сказать мне было нечего.

– И еще, – продолжала Наоми, – я поняла, что мы ничем не отличаемся от эонов.

– Ага.

– Причем не только мы, но даже кошки и рыбы.

– Рыбы?

– Я понимаю, звучит странно… Но это как… Вот представь, что на разных машинах стоит один и тот же атомный мотор. Сам по себе он бесконечной силы. Но на каждой машине установлен свой ограничитель мощности. У некоторых машин мощность совсем низкая, и это дешевые малолитражки. А у других ограничителя нет, и это гоночные суперкары. Люди, звери и эоны сделаны из одного и того же, понимаешь? Вернее, мы ни из чего не сделаны, а все сделано из нас. Просто у людей такая роль. И если ты правильно все понимаешь, тебя ничего не печалит. Наоборот, весело…

– Прямо обхохочешься. А ты уверена, что Элагабал хотел все закончить?

Она кивнула.

– Почему? У него же все было хорошо. Император Рима. Неужели ему не нравилось?

– Нравилось, – ответила Наоми. – Но он видел, что будет потом. Когда Мировая душа освободится. Когда она разъединится с материей и мир кончится.

– Ты уверена, что мир может кончиться?

– Да. Элагабал почти это сделал. Ему не хватило нескольких шагов.

– И ты тоже знаешь, как это сделать?

Она улыбнулась. Но мне почему-то не понравилось выражение ее лица.

– И что тогда будет?

– Ты сама знаешь, – ответила Наоми. – Высвободится мировая душа.

– Я знаю, – сказала я, – но не понимаю. Тебе понятно, что это значит?

Наоми кивнула.

– Что при этом произойдет?

– Ничего, – ответила она. – Ничего такого, о чем можно рассказать. Чтобы что-то происходило, эонам как раз и нужна материя. Все происходит именно с ней. С душой ничего произойти не может. Если душа высвободится, цирк закроется. Вот как тело умирает без души – умрет и вся Вселенная. Материю никто не будет видеть и чувствовать. Поэтому ее больше не будет, понимаешь?

– А что случится с Мировой душой? Ты тоже видела?

– Видела, – сказала она. – Это ни на что не похоже. Из того, что я знаю. И Элагабал тоже ни с чем не мог сравнить. Не мог даже никому объяснить.

– А ты можешь это описать? Там темно? Светло?

Наоми засмеялась.

– Нет. Там не темно. Там вообще нет никакого «там». Знаешь, я провела пять дней в интернете, пытаясь найти хоть какое-то описание. И только на реддите в одном обсуждении мелькнуло что-то близкое. Не то чтобы это давало представление. Но здесь хотя бы ни одно слово не врет…

Она вынула телефон, потыкала в экран и прочла:

– «Бесформенное совершенство по ту сторону всякого опыта». Вот. Не знаю, про что это, но похоже. И оно не темное. Это я уже от себя. В смысле, не чернота, где ничего нет.

– Бесформенное совершенство по ту сторону всякого опыта, – повторила я. – Наверно, такое же состояние, как у этого шотландского хрена в инвалидном кресле.

– Какого хрена?

– У гостиницы. Не помнишь?

– Я не заметила.

– Когда туда попадаешь, тебе хорошо?

– Ты туда не попадаешь, – сказала она. – Тебя там нет.

– А в медитации туда можно заглянуть?

– Не знаю, – ответила Наоми. – Никогда не медитировала. Только делала пилатес.

– Ладно, а где лучше? Здесь или там?

– Элагабал тоже задавался этим вопросом, – сказала Наоми. – И решил, что быть римским императором намного хуже. А я просто кубинская шлюха. Понимаешь?