За вход надо было платить, но меня пропустили бесплатно – видимо, местное начальство ценило сидящих у стойки блондинок. Пока клиент разберется, что к чему, он уже заплатит за вход и пару коктейлей. Позитивная дискриминация, все как я люблю.

Бармен сказал, что комната Эухении сразу за углом от стойки. Я постучала в массивную коричневую дверь – и девичий голос ответил:

– Adelante![23]

Внутри почти все место занимала кровать. Над ней горел светильник из розовых неоновых трубок, имитирующий уличную вывеску. Еще в комнатке было большое зеркало в золотой раме – и огромный бак с лубрикантом. Литра, наверно, на два. Я таких промышленных устройств раньше не видела. Непонятно было, где спит Наоми – хотелось верить, что не здесь.

Из-за ширмы показалась Эухения.

Она была старше и толще сестры – и совершенно не походила ни на кого из римских императоров. Симпатичная толстушка из тех, что компенсируют отклонение от телесных шаблонов патриархата приветливым нравом. На ней были блестящие шорты, майка и кроссовки – словно она собиралась в спортзал. Наряд ей шел.

Пожилым мужикам такие нравятся даже больше, чем эталонные в физическом отношении стервы (вроде меня), а Канары, как объяснила Эухения уже через пять минут разговора, и есть то самое место, куда приезжают побежденные жизнью мужчины со всей Северной Европы для последней встречи с серотонином.

Эухения улыбалась, все время что-то тараторила – и от нее, как от беспроводной зарядки, можно было заряжаться оптимизмом. Английский она знала хуже сестры, но вполне прилично. Она мне нравилась. Такой кусочек кубинского солнца в довольно солнечном и без того месте.

Непобедимое солнце, вспомнила я.

– Наоми здесь?

– Она вышла. Сейчас вернется, и мы пойдем.

– Куда?

– Сначала погуляем по набережной. Дальше видно будет… А вот и она.

Наоми выглядела свежей и хорошо отдохнувшей. На ней было светлое платье в синих цветочках – очень простенькое и одновременно стильное. Увидев меня, она завизжала от восторга – и мы обнялись чуть горячее, чем полагалось бы двум светским дамам. Эухения, если что-то и поняла, никак этого не показала.

Мы покинули клуб и через несколько минут уже шагали по длинному променаду, идущему вдоль такого же длинного пляжа. Идеальное место для съемок сериала про пустыню.

– Это дюна Маспаломас, – сказала мне Наоми с таким видом, словно десять лет отработала здесь экскурсоводом. – Европейские коммивояжеры, познавшие усталость и тщету, устраивают ночные оргии с виагрой и свингом именно тут.

Видимо, набралась от сестры.

– Где конкретно? – спросила я.

– Вон в тех знаменитых кустах…

И Наоми указала на какое-то серо-зеленое пятно метрах в ста от нас на желтой косе. Я даже не понимала, шутит она или нет. Я жила в гостинице на этой самой дюне – но про такие достопримечательности не знала.

– Какие тут перспективы? – спросила я.

Наоми принялась рассказывать.

Час, проведенный с девушкой в клубе, стоил клиенту триста пятьдесят евро. Двести забирало заведение. Небольшой процент капал от заказываемого туристами микрошампанского по пятьдесят евро, но они чаще всего жадничали. Можно было продавать кокаин посетителям – каждый грамм давал двадцать евро добавленной стоимости.