– И?

– И ты, господин, уже почти этого достиг.

– Достиг чего?

– Эон София и эон Создатель готовы распустить ткань творения, опираясь на твое решение. Тебе нужно всего лишь несколько раз пройти мимо Камня ведомым тебе способом, и случится то, что предсказано пророками.

– Что случится?

– Мир кончится. Кончится совсем. Или ты не слышал про это?

– Слышал, – ответил я. – Много раз. Последний раз – два дня назад. Моя жена часто заставляет меня слушать восточных мудрецов. Кстати, эта встреча – не исключение.

– Мир кончится, если ты завершишь его в своем танце, – сказал самый молодой, но тоже седой волхв со шрамом на щеке. – Остановить колдовство Создателя способен только ты.

– Почему?

– Soltator, танцующий перед Камнем, получает высшую власть над миром. Ты сам знаешь, что это правда. Не потому ли ты сейчас в Риме – и в императорском дворце?

Я улыбнулся, но промолчал.

– Ты решаешь мелкие семейные вопросы, – сказал волхв со шрамом. – Но тебе подвластны и великие вещи. Ты есть божественный жребий. Если ты захочешь, ты сможешь навсегда высвободить защемленную материей душу…

– Братцы, – сказал я, – не хотите ли выпить? Мне кажется, наша беседа пойдет веселее.

– Мы не пьем вина, – ответил самый старший. – Мы ессеи и на нас много обетов.

– Тогда я выпью за вас, – сказал я и налил себе еще вина. – Итак, мудрые мудрецы, или как вас положено называть, как же мне станцевать конец мироздания? Как-то по-особому дергаться? Прыгать? Скакать?

– Про это мы не знаем, – ответил волхв со шрамом. – Но мы знаем вот что. Когда ты совершишь должное, глаз на камне откроется. И тогда эон София спросит того, кого увидит перед собой – точно ли он хочет, чтобы мир распался на волокна? Точно ли он желает, чтобы пойманная материей душа освободилась? Тебе нужно будет дать ответ.

– Как?

– Ты должен станцевать свой выбор. Искренне. Честно. И если твоим решением будет уничтожить мир, он кончится, и душа обретет свободу. Но чем окажется эта свобода, нам неведомо…

Я заметил, что солдаты охраны смотрят в небо. Я высунул голову из беседки – и увидел парящего над Палатином орла. Он почти не двигал распластанными в воздухе крыльями, но медленно поднимался, попав, должно быть, в уходящую к небу воздушную струю. Я не знал, как точно истолковать этот знак, но понял, что к словам гостей следует отнестись серьезно.

– То, что вы говорите, странно, – сказал я. – Боги могут разрушить свое колдовство множеством разных способов, на то они и боги. Зачем им я?

– В этом все и дело, господин, – ответил волхв с желтой бородой. – Боги сами не могут прийти к должному решению насчет этого мира. Он кажется им простой забавой. Мы же знаем, что он устроен жестоко и глупо, и страдание настигает в нем любого…

– Не стал бы утверждать, что жить совсем плохо, – заметил я и отпил вина. – И я знаю еще пару человек, думающих так же.

Тут самый молодой волхв поднял на меня сверкающие глаза – и сказал:

– Даже ты, высший из людей, страдаешь оттого, что доктора не могут сделать тебе женский орган…

Я только вздохнул. Я уже давно перестал злиться на подобные сплетни – а то пришлось бы сжечь Рим, как папочка спалил Александрию.