И все же скоротечный воздушный бой закончился не в пользу отчаянных пилотов рейха – враг потерял три из восьми своих машин. А еще один «мессер» был захвачен в плен. Товарищи захваченного не пытались его отбить, видимо, топлива у них оставалось в обрез.

Волин с ведомым «прижали» к земле одного из дерзких «Мессершмиттов». Тот упорно крутился, но вырваться из «клещей» советских асов не смог. В итоге Волин несколькими очередями указал тому направление полета, и гитлеровский пилот присмирел.

Садились они на аэродроме у «соседей» – полка на «лавочкиных». До своей площадки было дальше, и топлива могло бы не хватить. Да к тому же Волина уже изрядно мутило от потери крови.

Сначала майор Волин проследил, чтобы приземлился плененный «Мессершмитт-109Е-4», потом на грунтовую полосу зашел ведомый. И только после этого на снижение пошел раненый комэск. Голова гудела, боль в ноге жгла адским огнем, мешая сосредоточиться. А ведь нужно было еще работать педалями, удерживая истребитель на посадочном курсе отклонением руля поворота на киле! И каждое новое движение вызывало волну жгучей боли в простреленной ноге…

Волин выпустил щитки, закрылки, прибрал обороты двигателя. Доложил, как положено, руководителю полетов на незнакомом аэродроме. Тот выдал ему информацию о направлении и силе ветра, уточнил посадочный курс. На земле дополнительно зажгли дымовую шашку, чтобы летчику было удобнее учитывать ветер.

– Добро, Леопарду-1 посадку разрешаю. Осторожнее на выравнивании, прием.

– Вас понял, я Леопард-1, захожу на глиссаду. – Внешне голос раненого летчика оставался спокоен, но Волин знал: малейшая промашка, и он подломает шасси.

Сдвинутое за кабину крыло и выступающая вперед кабина едва ли не гарантировали, что при посадке с убранным шасси летчик получит тяжелые травмы, ранения. А то и вовсе будет убит. Не только в воздухе. Но и на земле своенравная «кобра» не любила, чтобы ее бросали.

Зато те же конструктивные особенности истребителя – сильно смещенное назад крыло и трехколесное шасси с носовой опорой – полностью исключали капотирование на взлете или посадке в нормальном режиме.

Волин мельком глянул на указатель скорости – 200 километров в час… 180… продолжает снижаться. Летчик убрал левую руку с рычага управления двигателем и потянулся к крану выпуска шасси. На приборной доске загорелись три зеленые лампочки – слава богу, шасси вышло. Волин дополнительно визуально проконтролировал выпуск.

При выпущенном положении шасси из-под обшивки крыла и носовой части фюзеляжа справа поднимались механические указатели – «солдатики», выкрашенные в ярко-желтый цвет и имеющие фосфорные вставки, благодаря чему они были хорошо видны и днем, и ночью. Вот и сейчас «солдатики» весело подмигивали желтым. Можно садиться.

Волин еще больше убрал обороты двигателя и плавно «притер на три точки» самолет прямо у посадочного «Т».

Рядом уже находились наготове солдаты из аэродромной пожарной команды, техники, а чуть в стороне – военврач в белом халате поверх гимнастерки и пара санитаров с носилками.

Но они не понадобились. Как только Александр Волин заглушил мотор, ему помогли выбраться и освободиться от парашюта. И ранец с уложенным куполом, и летный комбинезон были залиты кровью. Врач торопливо распорол штанину и осмотрел рану на правой ноге летчика.