Ладно, я ведь здесь не за этим.

А зачем тогда?

Даже самой себе я боялась признаться, почему пришла сюда. Я прошлась по комнате, разглядывая и перебирая мелкие вещички, принадлежавшие ей. Драгоценности, косметика, духи… Жутко дорогие духи, которые были в моде лет пять назад. Открыла хрустальный флакон и брызнула на запястье, поднесла запястье к носу, вдохнула запах. Терпкий, сладкий, неуловимо восточный, густой – не мой, но все-таки удивительно приятный. Брызнула и на шею – совсем чуть-чуть.

Рядом, в крошечной открытой шкатулочке, таинственно мерцали рубиново-красные серьги. Я протянула руку, осторожно достала их, приложила к лицу и взглянула в зеркало. Серьги качнулись, рубины вспыхнули, рассыпав багровые искры. От потрясающей красоты перехватило дыхание. Я рассматривала свое отражение и не верила своим глазам. Черные волосы, кроваво-красные камни, раскрасневшиеся от удовольствия щеки, блестящие глаза… Казалось, там вовсе не я. Даже выражение лица стало другим. Уверенным, властным, чужим.

Еще бы.

Я сняла свои крохотные золотые «гвоздики» и надела рубиновые серьги. Привычно, словно делала это не раз и не два. Белый металл уверенно скользнул в мочку уха, слегка оттянув ее благородной теплой тяжестью, в глубине рубинов метнулись густо-красные всполохи. На какую-то секунду накрыло чувством вины, словно я украла что-то у мертвой. Но не больше, чем на секунду. Я ведь за этим сюда и пришла.

Уже куда смелее я направилась к двери, полускрытой тяжелой портьерой. Там была гардеробная. И какая гардеробная: светлая, просторная, с длинными шкафами и большим зеркалом от пола до потолка. Буйное разноцветье – десятки, если не сотни платьев на тонких плечиках: скромные, классические пастельных тонов, яркая радуга вечерних, топы, блузки, брюки, юбки… Под каждым нарядом по несколько пар обуви, и еще отдельно целый стеллаж. Бесконечные коробки с шляпами, шубы, куртки, пальто, плащи… Да. Эта девушка ни в чем себе не отказывала.

Нужное я увидела сразу: багряно-красное платье с открытыми плечами и юбкой в пол, на пару тонов светлее рубинов, что висели у меня в ушах. Прямо под платьем – туфли, совсем темные, почти черные, на неприлично высоком каблуке. Недолго думая, переоделась. Прохладная ткань скользнула по коже, заструилась вниз невесомыми складками. Приятно. Очень. Туфли пришлись впору, разве что немножко жали. Я взглянула в зеркало. Почти идеально! Несколько взмахов кисточкой туши и яркая помада, в тон платью. Я замерла перед своим отражением. Было в этом что-то ужасное, неправильное – будто не Питер, а я настоящий псих. И все же я понимала, что сейчас делаю именно то, что хочу.

Я открыла дверь и вышла из комнаты. Питер стоял там же, где я его оставила. За все это время он, казалось, не сдвинулся с места. И вот тут я немного растерялась. Я понятия не имела, что должна ему сказать, и поэтому сказала только:

– Привет!

Питер поднял на меня взгляд и заметно побледнел. Видимо, впуская меня в комнату своей невесты, он не ожидал того, как я этим воспользуюсь.

– Глорис…

Тихий шепот, но недостаточно тихий, чтобы я его не услышала.