– Ася Михайловна, давайте не будем обманывать друг друга. Я понимаю, денег здесь нет, поэтому вы не боитесь, что мы их найдем. Если их здесь нет, значит, они у Максима Павельева. Так?

– Я же говорю вам, что не было никаких денег. – Не выдержав насмешки, Верховцева опустила голову.

– Вы говорите, но я вам не верю. Я же вижу, что вы меня обманываете. И теперь я не знаю, как нам с вами дальше работать. Вот вы говорите, что Верховцев хотел вас отравить, но перепутал чашки. Как вы думаете, я вам верю?

– Нет, не верите… – раскраснелась от волнения женщина. – Но ведь так все и было!

– Может, и было. Но я вам не верю. И следователь вам не поверит. И суд не поверит. Получите вы срок, сядете лет на пятнадцать и будете винить себя в том, что обманывали следствие.

– Я не обманываю следствие, – глядя куда-то в сторону, сквозь зубы сказала Ася.

– Деньги где?

– Не знаю… Я не знаю, кто заменил их газетами…

– Сколько там должно было быть денег?

– Четыре миллиона! – чуть ли не с радостью сказала женщина.

Она не хотела бороться со следствием, но и про деньги сказать не могла, видимо, потому, что состояла в сговоре с Павельевыми.

– Егор говорил, что четыре миллиона! – скороговоркой повторила она.

– Еще что он говорил? – так же быстро спросил Илья, почувствовав, что желание загладить свою вину может сыграть с Асей злую шутку. А потому решил не давать ей передыха.

– Ну, что деньги в девяносто седьмом году зарыл.

– А бриллианты?

– Про бриллианты не говорил… То есть сказал про бриллианты, но в самый последний момент. Когда умирал. Посмотрел на меня из последних сил и сказал сначала про наколку, а потом про то, что бриллианты в этом танке…

– Где он бриллианты нашел и деньги, говорил?

– Нет… Сказал, только что в девяносто седьмом году деньги зарыл…

– А в девяносто седьмом году Юрий Павельев потерял эти деньги. Вместе с бриллиантами. Вы, Ася Михайловна, должны это знать, – пристально посмотрел на женщину Романов.

– Ну-у… – замялась она.

– Ася Михайловна, вы должны это знать! – давил на нее Романов.

– Действительно, слышала, – не выдержала Ася прессинга.

– Что вы слышали?

– Егор Юру обокрал…

– Как он его обокрал?

– К своему другу его повез, а когда Юра потерял сознание, исчез вместе с деньгами и бриллиантами…

– А что за друг?

– Я не знаю… – будто спохватившись, расширила глаза женщина. – Разве я говорила про друга?

– Говорили.

– Значит, оговорилась. К врачу он его повез.

– К какому врачу?

– Не знаю… Да и не было никакого врача… И никакого друга не было… Это Егор так сказал, чтобы Юра бдительность потерял. Не знаю, как насчет бдительности, сознание он точно потерял. А когда в себя пришел, ни Егора, ни денег, ни бриллиантов. Объегорил его Егор.

– Сошников тоже участвовал в перестрелке?

– Нет, не было его там. Он из Серпухова в Москву ехал, автостопом. Юра машину остановил, потому что не мог больше ехать. Он сознание терял, а тут Егор – до Москвы не подвезешь? Смотрит, а Юра никакой, первую помощь оказал, перевязал, сам за руль сел…

– И к другу повез?

– Да нет, не к другу, а к врачу!

– А что за врач? Он же в санчасти в армии служил? Медбратом. Может, у него врач знакомый где-то в Битово жил?