Нельзя медлить. Он убьет его, убьет! Ника огляделась, ища хоть что-то, чем можно стукнуть ублюдка, но стамбульские чистюли не оставили ни одной захудалой палки. Она встала, земля завращалась, сознание снова попыталось сбежать в спасительную темноту. Нельзя отключаться. Кирилл! Ника вдохнула, грудь и горло обожгло болью.

Она бросилась на Макса, схватила за футболку, попыталась оттащить. Куда там! Ткань затрещала, но Макс, похоже, этого не заметил — душил Кирилла. Сволочь! Ника запрыгнула ему на спину, вцепилась ногтями в лицо, стараясь добраться до глаз. Макс зарычал, схватил ее за руки, швырнул на землю. Удар пришелся на позвоночник, голова чудом не стукнулась о скамейку. Ника застонала, горло снова обожгло болью.

Макс застыл на мгновение между ними, словно выбирая, кого прикончить первым: ее или… нет, это был не Кирилл. Ника успела разглядеть торчащие ежиком волосы. Юрис?!

Макс, тяжело дыша, вытирал кровь из носа. Как они справятся вдвоем с этим амбалом? Юрис, похоже, думал о том же — отползал, держась за горло. Макс шагнул к нему, Юрис подскочил, ринулся вперед, врезался плечом в Макса. Тот отшатнулся, наткнулся на скамейку, упал на нее спиной. Пока он, чертыхаясь, пытался встать, Юрис подбежал к Нике.

Он что-то прохрипел, забрасывая ее руку к себе на плечи. «Бежим!» — поняла Ника. Надо бежать! Юрис потащил ее прочь из тени, туда, где играла музыка и светились окна. Ника с трудом перебирала ногами, цепляясь за Юриса и стараясь не провалиться во тьму. В тех бесполезных роликах по самообороне говорилось, что у некоторых ублюдков первым срабатывает инстинкт удушения. Они не бьют, не пинают, а цепляются в горло. Похоже, таким ублюдком и был Макс.

Он почти задушил ее, почти задушил Юриса. Надо бежать, нельзя снова ему попасться.

Юрис вытащил ее на освещенную улицу к рядам столиков у кафе. Усадил за ближайший, наплевав, что за ним уже пили чай мужчина и женщина. Официант отставил поднос и побежал к ним, посетители замерли, кто-то выключил музыку.

— Звоните в полицию, — прохрипел Юрис по-английски.

Он что-то добавил про «скорую» и нападение. Но Ника не расслышала, сознание подсказало, что теперь она в безопасности, после чего, не прощаясь, соскользнуло в бездну.

Настырный солнечный луч всё-таки добрался до лица, Ника чуть повернула голову — пусть резвится на подушке, хотелось еще немного поспать. Луч не сдавался: скользил выше, становился шире, ему почему-то позарез нужно было слепить в глаза. Ну кто догадался поставить кровать напротив окна?

Ника не выдержала, приподняла подушку, села. Луч успокоился, застыл чуть ниже, в районе живота, освещая больничную простыню.

На стуле рядом с кроватью сидел Юрис.

— Проснулась? — прочитала Ника по его губам.

Выглядел он паршиво: над правой бровью белел пластырь, глаз и скула опухли, окрасились в синевато-фиолетовый с примесью багрового, шею покрывали синяки. Ника хотела спросить, как он себя чувствует, но закашлялась, горло сдавило. Юрис подскочил, схватил с тумбочки бутылку, налил в стакан воду, протянул ей.