Смысл искусства жизни определяется умением давать, чтобы быть.

Ни одна из множества существующих форм жизни, возникнув, не останавливается, а включается в непрерывный процесс метаболизации, то есть берет и отдает обратно. Эта «обратная отдача» имеет весьма разнообразную, я бы сказал персонализированную, природу. Живые организмы, поглощая различные элементы из земли и тем самым непрерывно обогащаясь, затем возвращают ей продукты своей жизнедеятельности, удобряя таким образом почву. Следовательно, крайне экономная природа использует для своего развития любой элемент. Например, корова питается травой и дает молоко, абсорбирует кислород, пьет воду, однако возвращает это многими и многими способами: дает шкуру, кости, мясо, молоко, тепло (некогда биологическое тепло животных использовали для обогрева жилья). Естественно, корова – это домашнее животное, но и любое другое животное обладает своей специфичной логикой существования в природной среде.

В рамках темы «Уметь давать, чтобы быть» отдача не является чем-то исключительным, героическим, как ее представляет религия, это просто нечто, вытекающее из факта существования: чем крупнее человек, тем больше он умеет отдавать, чем он мельче – тем меньше.

Великий человек, если у него есть, что отдать, должен это сделать. Например, механизм, произведя больше энергии, чем требуется, ее избыток должен отдать, чтобы уравновесить произведенную мощность и не нарушить кругового характера действия.

Кроме проявляющейся в первую очередь заботы о самих себе, в этом эгоистическом комплексе имеется и то, что приносит удовлетворение, комплементарность с функцией ad extra.

Вернемся к примеру с коровой. Что делают коровы? На пастбище они наслаждаются чистым воздухом, дуновением ветра, солнцем, едят, когда хотят, и даже иногда могут искупаться, если на ногах у них нет пут. Кроме того они, воспроизводя свой род, кормят и одевают людей, представляя одним моментом своего существования, я бы сказал, целый «супермаркет». В странах с холодным климатом коровий навоз используется как строительный материал и как топливо – все го лишь навоз! – и мы можем легко представить себе, какую пользу приносит все остальное. То же самое можно сказать об овцах, а также лошадях и бизонах, которые помимо этого еще и работают. Производительность и продуктивность этих животных зависят от состояния их здоровья и степени удовлетворения потребностей: чем лучше они себя чувствуют, тем больше отдают в рамках своего эгоистического нарциссизма.

Мы, люди – высшая раса духа, – не можем избавить себя от необходимости отдавать ради того, чтобы быть самими собой, но здесь речь идет не о милосердном подаянии, делающем нас соучастниками чужого долга.

На одной пресс-конференции в Сан-Паулу я говорил о том, что помогать человеку путем благотворительности, давая ему деньги, еду, лекарства, – означает убивать его ум. В сущности, продолжать «давать рыбу, не научив ее ловить», – значит останавливать эволюцию человека, убивая процесс осознания собственной ответственности, свободу личности, мешая этой личности развиваться, становиться историческим диалектическим «Я». Такой помощью я убиваю другого, удерживая его на низшем уровне, который не позволяет ему стать конкурентоспособным по отношению ко мне – самому сильному благодаря уму, образованию, благосостоянию, опыту. Я могу помочь тому, кто испытывает временные трудности, но не тому, кто постоянно выступает в роли неполноценного.