Решение пришло мгновенно, в сотые доли секунды. «Бьюик», при всех его превосходных качествах, был немного староват, чтобы тягаться с новехонькой иномаркой. Даже повышенная проходимость в данном случае ничего не меняла, поскольку «субару» тоже имела привод на все четыре колеса, а состязаться им предстояло не на пересеченной местности, а на дороге — пусть скверной, разбитой, но все-таки дороге с твердым асфальтовым покрытием.

Проще всего было позвонить Мещерякову. Тот в два счета организовал бы ловкачам на черной «субару» теплую встречу, перекрыв все дороги. Это был не только самый простой, но и самый разумный выход, и Забродов поступил бы именно так, если бы не одно «но». Это «но» лежало на полу под распахнутым окном с пистолетом в руке, и вид простреленной рясы одним махом перечеркивал все.

Пробегая мимо Голубева, который ничком лежал в грязи посреди огорода — босой, в растянутом трико, с пулей в затылке и с огромным кровавым пятном во всю спину, — Илларион заметил в его руке серебристый блеск металла и недобро усмехнулся на бегу. На раскисшей земле вокруг трупа было полно следов, но и без них картина представлялась вполне ясной. Ребята оказались ловкачами. Они заметали следы впопыхах и действовали небрежно, но местных ментов их инсценировка устроила бы вполне, поскольку позволяла сдать дело в архив, ничего не расследуя. Настоятель прихода Свято-Никольского храма отец Михаил Дымов, придя в гости к гражданину Голубеву, поссорился с ним — возможно, из-за расхождения в толкованиях какого-нибудь отрывка из Библии, а может быть, и на бытовой почве — и, не придумав ничего лучшего, открыл огонь из пистолета системы «беретта»… «Ну, это бы еще куда ни шло, — подумал Илларион, с разбега перемахивая покосившийся штакетник, что отделял огород покойного маньяка от соседнего участка. — Если принять во внимание прошлое приходского священника и не принимать во внимание все остальное, наличие у него под рясой семнадцатизарядного чудища еще можно как-то объяснить. Но Голубев-то, Голубев! Получается, он кинулся наутек, отстреливаясь от батюшки из пистолета, который стоит больше, чем его дом! А батюшка с простреленным сердцем всадил ему пулю в позвоночник и еще одну, для верности, в затылок… Или наоборот: получив два смертельных ранения, Голубев обернулся и с завидной меткостью изрешетил маячащего в окне священника».

А что до умышленных отравлений, так их просто не было. Ни отравлений не было, ни оборудованной в кладовке химической лаборатории — ничего, что бросало бы тень на фирму «Бельведер» и качество поставляемого ею продукта. И интервью, записанного Дымовым на видеокамеру, не было тоже: камера исчезла, как и химические причиндалы Голубева, и можно было не сомневаться, где она в данный момент находится…

Из-за угла какого-то бревенчатого строения — не то бани, не то сарая — навстречу ему с бешеным лаем вывернулась рослая лохматая дворняга. Скаля желтые клыки, псина бросилась на чужака, дерзнувшего пересечь границу охраняемого ею участка, но отчего-то передумала рвать нарушителя в клочья — остановилась на бегу, тормозя передними лапами и присев на задние, поджала хвост и с паническим визгом без оглядки кинулась обратно за угол, в будку.