— Южное крыло — тут, насколько я знаю, сидят политические. Этажом ниже — уголовники.

Бывший узник «Магриба» отвечал на вопросы долго, больше полутора часов. Когда Артемов отпустил «мисрихарами», Марк спросил:

— Ничего не известно о том, повезут ли наших спецназовцев на место преступления? Хорошо было бы, — продолжал он, — если бы они попросились дать дополнительные показания. Однажды я проделал такой фокус и меня вывезли из «Лефортово». Я показал, где спрятано оружие, и из этого же оружия пострелял сопровождающих.

— Неплохо было бы, — подтвердил Артемов. — Но то совсем другая операция.

Да, кивнул Сергей, другая.

Борович решил продемонстрировать нечто подобное показательному уроку, заодно перестраховаться и усилить давление на немку. Имея широкие связи среди грузинского военного руководства и зная контакт Марты с чеченскими боевиками, он вылетел в Грузию. Там он впервые встретился с человеком, который вел переговоры с главой «Ариадны» о выкупе Яна Баника. Это был образованный малый лет двадцати восьми. У него были русые волосы, прямой взгляд человека, который ничего не боится. Даже встречаться в открытую.

Встреча произошла на площади Руставели. Чеченец приехал на десятой модели «Жигулей». Открыв дверцу, он ждал человека, который в телефонном разговоре сообщил любопытные детали, касающиеся немецкого предпринимателя.

Поздоровавшись с ним за руку, генерал сел на переднее кресло и первым делом поинтересовался, есть ли в машине магнитола. Есть. «Кенвуд». И акустика ничего — с сабфувером.

— Услуга за услугу, — сказал генерал чеченцу. — Немцы не собираются вести с вами честные переговоры. Они готовятся к силовой акции. Намерены тренироваться на схожем объекте в Дагестане. Это достоверная информация.

— От кого она исходит? — спросил чеченец.

— От меня.

— А вы?..

— Я работаю в Минобороны.

Борович вставил в деку магнитолы кассету и нажал на кнопку. В салоне машины раздались голоса, и генерал в очередной раз пришел к выводу, что запись получилась очень качественной.

«Переговоры зашли в тупик?» — «Пока нет. Мы долго работаем в этом бизнесе и знаем, когда нужно сворачивать переговорный процесс. Если тянуть до последнего, то потеряем время, а значит, и шанс вытащить заложника. Чеченцы, насколько я знаю, — психи. В любой момент могут убить заложника… Максимум неделю можно потянуть…» — «Я посмотрю; что смогу сделать. Потребуется время, чтобы найти нужного человека. Оставьте мне контактный телефон для связи».

Генерал остановил воспроизведение, вынул кассету и подал ее чеченцу.

— Узнали голос женщины? — спросил он.

— Да, я несколько раз говорил с ней. Марта Зельман.

— Да, это она, — подтвердил Борович. — Неделя прошла — причем не впустую. Вы рассчитывали получить за немца пять миллионов, потом в ходе переговоров сумма упала до одного, потом до трехсот тысяч долларов. Но этих денег вы не получите.

— Почему?

— Во-первых, Ян Баник был застрахован на двести тысяч, которые уже давно идут на оплату услуг «Ариадны». А кроме страховой компании, других спонсоров в деле Баника нет. Во-вторых, в «Ариадне» уже приняли окончательное решение. Разговор, который вы только что прослушали, был записан в одном из управлений Минобороны России в присутствии полковника бундесвера Бергера. Его шеф заручился поддержкой в российских военных верхах для оказания помощи «Ариадне». Я слышал про роту армейского спецназа. За вас взялись всерьез. Старший оперативный офицер ГРУ Еременко сделал запрос на имя начальника ГРВЗ и получил ответ. Он же послал телеграмму начальнику разведки СКВО Новикову. Вам нужны копии телеграмм?