Всадники, смеясь, обогнали их, на полном галопе обойдя телегу вокруг, и наконец один из них раскрутил лассо и, набросив петлю на шею мула, заставил его остановиться. Они улюлюкали, перекрикивались, но в конце концов, хлеща направо и налево сдвоенными концами веревок, отогнали собак и направили телегу обратно к дороге. Собаки же продолжали носиться по полю, пугая работавших там девчонок и молодых женщин, которые вскрикивали и хватались за голову, тогда как мужчины лишь выпрямлялись, крепко сжимая в руках мотыгу. Окликнув каретеро с дороги, альгуасил пошарил в кармане и, найдя серебряную монету, бросил ему, причем очень метко. Каретеро монету поймал, коснулся ею поля своей шляпы и вылез из телеги на дорогу, чтобы проверить, в порядке ли телега, целы ли грубо сплоченные дощатые колеса, упряжь и недавно чиненная оглобля. Глянув мимо всадников, альгуасил заметил мальчика, безлошадно стоявшего посреди дороги. Вынул из кармана еще одну монету и с подкруткой ее метнул.
— Por el Americano,[156] — объявил он.
Но эту монету ловить никто не кинулся. Она упала в пыль и осталась лежать. Альгуасил сидел в седле, его лошадь была неподвижна. Кивнул мальчику.
— Es por you,[157] — еще раз объяснил он.
Всадники наблюдали. Мальчик наклонился и поднял монету, чем вызвал улыбку альгуасила, но ни слов благодарности, ни прикосновений к шляпе за этим не последовало. Мальчик подошел и протянул ему монету.
— No puedo aceptarlo,[158] — сказал он.
Альгуасил поднял бровь и увещевающе закивал.
— Sí, — сказал он. — Sí.
Мальчик стоял у стремени альгуасила и протягивал ему монету.
— No, — сказал он.
— ¿No? — проговорил альгуасил. — ¿Ycómo no?[159]
Мальчик сказал, что хочет получить назад волчицу. Сказал, что он не может ее продать. Сказал, что если с него причитается штраф, то пожалуйста, он может его отработать, точно так же как если за переход границы положена плата или какой-то сбор, он его тоже отработает, но расстаться с волчицей не может, потому что волчица вручена его заботам.
Альгуасил выслушал его и, когда он умолк, принял у него монету и бросил наблюдавшему все это каретеро, потому что уже подаренную монету забирать назад не принято, после чего направил лошадь на дорогу и окликнул своих людей, которые, гоня собак перед собой, все вместе поехали к асьенде, где и исчезли, втянувшись в главные парадные ворота.
Мальчик посмотрел на каретеро. Тот снова залез в повозку, разобрал вожжи и с высоты козел поглядел на мальчика. И сказал, что альгуасил отдал монету ему. А ты, мол, если в самом деле хотел ее получить, так надо было брать, когда предлагали. Мальчик ответил в том смысле, что эти деньги ему не нужны — ни тогда не нужны были, ни теперь. А еще сказал, что это, дескать, ты у такого человека можешь быть в услужении, а я нет. На что каретеро только пожал плечами, как бы говоря, что он и не ждал от мальчишки здравого суждения, но со временем, даст бог, наберешься ума и ты.
— Nadie sabe para quien trabaja,[160] — сказал он.
С тем он шлепнул вожжами мула по крупу и покатил по дороге.
А Билли пошел обратно к конюшне, где на цепи сидела волчица. Но туда, оказывается, из дома уже прислали старого мосо, чтобы он охранял ее от возможных посягательств. Moco сидел в полутьме спиной к двери конюшни и курил цигарку. Рядом с ним на соломе лежала его шляпа. Когда мальчик спросил его, можно ли посмотреть волка, он глубоко затянулся цигаркой, как бы рассматривая запрос. После чего сказал, что видеть волка без разрешения асьендадо никому не позволено, да к тому же и темно теперь — что там увидишь?